Жук

Это был огромный успех – просто невероятный. Вряд ли в парламенте можно было добиться большего триумфа. После этого выступления авторитет Лессингема, и без того немалый, разом стремительно вырос до бог знает каких высот. Когда он уселся на место под бурные аплодисменты, которые на этот раз можно было назвать именно так без всякой натяжки, в зале, по всей вероятности, остались единицы, кто сомневался бы в том, что ему уготовано большое политическое будущее. Разумеется, ответ на вопрос, как далеко он пойдет в политике, могло дать только время. Но было очевидно, что, судя по всему, все те плоды, которые способна принести человеку успешная политическая карьера, для него находились в пределах досягаемости.

Что касается лично меня, то я был просто в восторге. Я получил от выступления Лессингема интеллектуальное наслаждение высшего порядка, которое редко кому-либо выпадает. Апостолу почти удалось убедить меня в том, что политические игры стоят свеч и что успех в них может быть настолько желанным, что за него имеет смысл бороться. Или, во всяком случае, в том, что они могут давать возможность самому оратору ощутить гордость за собственное мастерство в тончайшей политической игре, а также доставлять таким людям, как я, эмоциональное удовлетворение и вызывать у других восторг и восхищение, выливающиеся в овации. Кроме того, я понял еще одну исключительно важную вещь. Когда есть женщина, к которой вы неравнодушны, а тем более та, которую вы любите всем сердцем, чувствовать, понимать, что ваш триумф означает и ее славу, ее радость, – это настоящее счастье, высшая ценность, самое лучшее, что только может быть.

Не скрою, в тот момент, который, вне всякого сомнения, был моментом славы и триумфа Апостола, я почти пожалел, что не являюсь тоже политиком.

Та часть заседания, главным событием которой было выступление Лессингема, закончилась. Я снова оказался в вестибюле здания. Разумеется, все вокруг только и говорили о речи, произнесенной Апостолом.

Внезапно я увидел рядом с собой Марджори. Лицо ее сияло. Я никогда прежде не видел ее настолько красивой – и счастливой. Она, похоже, вышла в вестибюль одна.

– Значит, вы все-таки приехали! Ну, разве это было не чудесно? Разве не восхитительно? Разве это не замечательно – быть настолько одаренным и пользоваться своими способностями для достижения таких благородных целей? Ну, скажите же что-нибудь, Сидней! Не пытайтесь выглядеть бесстрастным – это совсем не в вашем духе!

Я видел, что ей очень хочется, чтобы я похвалил человека, которым она искренне восторгалась. Но ее энтузиазм почему-то разом охладил мой.

– Речь в самом деле была по-своему неплоха.

– По-своему! – Глаза Марджори возмущенно сверкнули. Ох, с каким же возмущением и презрением она на меня накинулась! – Что вы хотите сказать этим своим «по-своему»? Мой дорогой Сидней, неужели вы не осознаете, что попытки принизить достижения тех, кто вас превосходит, – это свидетельство вашей недалекости? Даже если вы понимаете, что уступаете кому-то, демонстрировать это попросту неумно. Мистер Лессингем произнес великолепную речь, хотите вы это признать или нет. Однако ваша неспособность согласиться с этим фактом говорит о том, что вам недостает умения критически мыслить.

– Мне остается лишь порадоваться тому, что есть по крайней мере один человек, которого природа наделила способностью к этому самому критическому мышлению в высшей степени щедро. Очевидно, что, по вашему мнению, тот, кто не разделяет вашу позицию, потерян для общества.

Я ожидал, что после этих моих слов Марджори придет в ярость. Однако она вместо этого рассмеялась и положила руку мне на плечо.

– Бедный Сидней! – воскликнула она. – Я все понимаю! Как это печально! Знаете, вы похожи на маленького мальчика, который, когда его побили в драке, заявляет, что его противник дрался нечестно. Ну ничего! Со временем вы повзрослеете и поумнеете.

Этот укол показался мне почти невыносимым, и я потерял контроль над собой и над тем, что говорю.

– А вы, если только я не ошибаюсь, со временем поумнеете. Только не опоздайте.

– Вы это о чем?

Прежде чем я успел ответить (правда, я не был уверен, что в самом деле собираюсь это сделать и открыть Марджори глаза на кое-какие странные обстоятельства), появился Лессингем.

– Надеюсь, я заставил вас ждать не слишком долго, – сказал он, обращаясь к Марджори. – Мне пришлось задержаться дольше, чем я рассчитывал.

– Вовсе нет. Хотя вообще-то я уже готова уехать отсюда. Ждать здесь оказалось несколько утомительно.

С этими словам мисс Линдон бросила на меня игривый взгляд, который заставил Лессингема обратить на меня внимание.

– Вы нечасто балуете нас своим присутствием, Атертон, – сказал он.

– Это верно. Обычно я нахожу более полезные способы времяпрепровождения.

– Это вы зря. Да, сейчас многие недооценивают роль палаты общин и ее деятельность. Однако я не советовал бы вам присоединяться к тем недалеким людям, которые так считают. Если вы будете посвящать больше времени усилиям, направленным на совершенствование политического истеблишмента, это окупится сторицей.