Жора, Иваныч, Саша и Сашенька

Суета в расположении стихла – рота ушла на зарядку. Саша подошел к стене и приложил к ней ладонь. Почувствовал – высохла не до конца. «Может, пройдет? Может, по краям попадало больше влаги? Поэтому… – надежда быстро появившись, так же быстро улетучилась, – Да, нет – ахинея. Что толку от моих предположений? Нужна краска… и еще одно ведро. А пока… Если что, скажу – не просохло еще».

Стараясь быть незаметным, он выскользнул в коридор.

– Ну что, Збруев, сачкуешь? – дневальный на тумбочке стоял уже другой.

– Старшина здесь? – вопросом на вопрос ответил Саша.

– Не-а. Сам роту погнал на зарядку. А тебя, Збруя, говорят, освободили? Ты что, уже в любимчиках ходишь?

– Да заткнись ты! – грубо парировал Саша, бездумно вкладывая в голос весь только что обретенный негатив, – Какие, к черту, любимчики? Я до двух ночи красил.

Из туалета вышел дежурный по роте. Тощий сержант с глубоко посаженными грустными глазами на первый взгляд казался слабаком, непонятно как оказавшимся в воздушно-десантных войсках. Такому писарем бы где-нибудь в штабе полка или дивизии. Его лицо больше походило на женское, чем на мужское. И впечатление, скорее, складывалось из-за того, что ни на щеках, ни на подбородке, ни даже под носом у него не росли волосы. Но внешность в данном конкретном случае бесстыдно лгала – ему не было равных по количеству подтягиваний и подъемов переворотом. Кто-то из молодых сержантов говорил, что быстрее устанешь смотреть, когда он на турнике.

– Збруев, марш в свою ленкомнату. Чтоб я тебя здесь не видел.

Саша выпалил «есть» и быстро пошел на свое рабочее место. Побыл, правда, там недолго: в расположении раздался топот ног – рота возвращалась с зарядки. Сейчас будет заправка постелей, приведение себя в порядок, утренний осмотр и завтрак. «Самое время», – промелькнуло в голове. Он выскользнул из ленкомнаты и слился с толпой курсантов.

После завтрака старшина построил роту и объявил, как всегда, что все по плану.

– Кроме первого взвода, – добавил, – Первый взвод едет в Ионаву на хозработы.

Рота загудела: первый взвод от восторга, остальные от недовольства и зависти.

– А-атставить! – гаркнул свое любимое старшина, – Кросса захотели, мальчики великовозрастные? Могу устроить… в свободное от занятий время. Или, может, на ебун-горку захотели?

На эту пресловутую горку никто не хотел, хотя на нее новое пополнение еще не водили – не случилось как-то. Однако о горке все были наслышаны. И знали: если рота в чем-то провинится, офицеры через сержантов могут устроить экзекуцию. А это – гусиным шагом вверх по довольно крутому и длинному склону.

Мгновенно наступила тишина.

– Сержант Задорожный!?

– Я, товарищ старшина! – отчеканил крепкий, с беретом на ухе, как у самого Молдаванина, розовощекий крепыш.

– Збруева я забираю. Он освобожден от всех занятий… кроме политических, конечно…

– Так точно, товарищ старшина, – отчеканил Задорожный. Он первое полугодие был сержантом. С курсантами лютовал, но к сержантскому составу старших призывов, а тем более к старшине относился еще как курсант – по уставу и очень молодцевато.

– Курсант Збруев!? – выкрикнул Задорожный, словно, испугавшись.

– Я! – поспешно отозвался Саша – он-то точно был напуган, ожидая инспекторской проверки своей работы.

– В распоряжение старшины роты!

– Есть! – выпалил курсант Збруев и бегом подбежал к старшине.

– Товарищ старшина, курсант Збруев по вашему приказанию прибыл.

– Мыладе-ец, курсант. Вот сегодня ты солдат, – видимо вспомнил старшина вчерашний поворот «кругом». Он улыбался. И чувствовалось – от души. Но улыбка все равно получалась хитроватая и самодовольная.

– Ну как идет работа, Збруев?

– Нормально, товарищ старшина. Краски не хватило. Надо еще два раза по столько, как вчера. И второе ведро. А еще, если есть, кисть пошире.

– Ну вот, – довольно заметил Молдаванин, – А говорил, что не маляр. Жук ты, Збруев, – старшина шутливо погрозил Саше пальцем, отчего тот даже расслабился – позволил себе фамильярность.

– С вами тут – кем хочешь – станешь.

– А-атставить разговорчики, – старшина сделал серьезную физиономию, – Пошли на склад. Потом посмотрю твои художества.

Последняя фраза для Саши – бальзам на раны. У него прямо от сердца отлегло.

Курсант Збруев получил все, что просил. Он уже понял, что кипятить краску, то есть раствор, ни в коем случае не надо. Это еще вчера ему подсказала интуиция. «На этот раз у меня все получится, – подумал, – Главное – старшина не пошел сейчас смотреть, что у меня уже получилось… Слава богу».

– Вечером проверю, нарочито серьезно сказал старшина. – До вечера управишься?

– Думаю – да, товарищ старшина.

– Он еще и думает, – ехидно возмутился Молдаванин, – Есть! Так точно! Вот твои ответы. Ты не думай, каменщик, ты работай. Бегом в казарму!

– Есть, – Сашка рванул, что было сил, чтобы не гневить старшину, а то, не ровен час, работу захочет проверить.