Жизнь - вечная. Рассказы о святых и верующих

— Бог принимает во внимание нашу любовь, выраженную в наших молитвах, милостыне, милосердии. Пока ты жива, молись о нем, особенно в родительские субботы. Бог милостив.

— И все?

— Этого мало?

— Простите, батюшка… — выдохнула я и положила трубку.

Совершенно неожиданно знакомый священник отказался отпевать дядю Володю. Такого раньше не случалось. Он заочно отпел моих бабушек и дедов — спустя десятилетия после их смерти, — не зная об их жизни ничего. И бесплатно: для меня это было тоже немаловажно — лишних денег тогда не водилось.

Наверно, у батюшки было плохое настроение или кто-то его сильно огорчил, решила я. Надо было спешить: оставалось лишь завтрашнее утро, потому что днем уезжала к родителям — на празднование их «сапфировой свадьбы». Они поженились в День конституции, пятого декабря, на Рождественском посту. Тогда родители этого не знали. Но прошло еще сорок пять лет, и они по-прежнему пребывали в полном неведении о постном времени… От этого было мне грустно, все тяжелее становилось присутствовать на традиционных веселых семейно-дружеских застольях и выслушивать пошлые поздравления с какой-нибудь открытки:

Если свадьбе сорок пять,

Любовь — ягодка опять,

Мы хотим вам пожелать

Свои чувства обновлять.

Чтоб глаза ваши горели,

Пели на душе свирели,

Дом ваш счастьем полон был,

Чтобы муж — жену любил.

Я все ждала, что родители хотя бы в течение сорока дней после смерти старинного друга не станут устраивать свое торжество. Но получалось наоборот: своим весельем они хотели отогнать мысли о «костлявой с косой», желая «не сдаваться» и «жить вопреки ей». Вопреки, так вопреки.

Я отправилась в другую церковь. Подойдя к служительнице за свечным ящиком, протянула ей те деньги, на которые собиралась купить родителям «свадебный букет».

— Запишите на отпевание: новопреставленный Владимир.

— Крещеный? — спросила она, не отрываясь от каких-то своих бумажек.

— Да.

— Православный?

— Да.

— Не самоубийца?

— Нет.

— А вы кто ему?

— Как сказать… Он был близким другом моих родителей.

— Сирота? Почему родные не отпели?

— Да все неверующие…

Служительница подняла на меня глаза и строго сказала:

— Спрошу у батюшки, завтра приходите за ответом.

— Понимаете… — начала было я, но поняла, что ничего не объясню и что событиям лучше идти своим чередом.

— Утром можно?

— Можете позвонить. — И она протянула мне написанный на клочке бумажки номер телефона.

— Что? Думаете, надежды нет?

— Надежда есть всегда, — улыбнулась служительница.

— Спасибо.

На следующее утро я получила ответ: неверующего батюшка отпевать не будет.

Меня охватил какой-то мистический страх: будто лезу я чуть не к черту на рога, в запретную зону, нарушаю какое-то табу. Сказали же: не надо отпевать, значит, не надо. Иначе — представилось почти явственно — беда мне… Бед в ту пору было под завязочку, спасибо, больше не надо. Что за тяжкий грех совершил дядя Володя, если в двух храмах отказали ему в отпевании? Ведь неслучайно это…

Перед отъездом я сбегала в свой храм, поставила пред иконами мученицы Натальи и Николая Чудотворца свечки, помолилась, чтобы охраняли меня в путешествии. В дверях столкнулась с духовником.

— Вот, уезжаю к родителям, благословите…

— Бог благословит, — осенил меня батюшка крестом и вдруг спросил. — Отпела?

— Нет… — пожала я плечами.

— Там отпоешь, — как бы между прочим, но повелительно сказал он.

— Там времени не будет, — ответила я. — Застолье.

— Найдешь…

С тем и расстались. Мне стало обидно: почему здесь-то нельзя было отпеть близкого человека. Новое благословение теперь попробуй выполни.

Празднование перенесли на воскресенье, третье декабря. Приехав к родителям в другой город, я сразу включилась в хлопоты приготовления завтрашнего застолья. Любил народ покушать материной стряпни и выпить «под гуся и без оного». Особенно любил этот тост дядя Володя.

Гости собирались к обеду, часам к трем — кто раньше, кто позже. Началась церемония встреч со взаимными объятиями, целованиями и передачей подарков. О новопреставленном ни один из живых не вспомнил. Может, потому, что давно не приходил на родительские застолья, года два тяжело болел. Но ведь еще и двух недель со дня смерти не прошло, неужели уже совсем забыли?.. Или вообще не знают? Что за люди! Я оделась и постаралась незаметно улизнуть из квартиры.

— Наталья, ты куда? — строго спросил отец. Он так ждал моего приезда…

— Да по делам, нужно… Я приду…

— Матери помочь надо!

— Тут теперь помощников… — присвистнула я. — Справитесь.

Мне захотелось именно сегодня вечером, в канун праздника Введения во Храм Пресвятой Богородицы, заказать отпевание. И еще мне не давала покоя мысль, что дяде Володе сейчас так грустно… Если вдруг дано ему видеть, что лучшие друзья не очень переживают о его кончине… А, собственно, в чем должно заключаться «переживание»? Более всего в молитве о прощении грехов усопшего. Но если люди к молитве не приучены — какой с них спрос!