Жизнь в зеленом цвете - 4

Они всё ещё пересмеивались, входя в Большой зал; под взглядами четырёх факультетов Хогвартса и, в качестве бонуса, шармбатонцев (не было ещё одних только дурмстранговцев) смех застрял у Гарри в горле.

Неприязнь накрыла его, царапая, причиняя боль - потому что все они, за исключением только нескольких человек, хотели причинить ему эту боль, хотели, чтобы он раскаялся, расплакался, испугался… Стол Хаффлпаффа сверкал глазами; все до единого питомцы профессора Спраут готовы были четвертовать Гарри за то, что он разделил славу, которая по праву принадлежала Седрику, на две части. Стол Рэйвенкло придерживался мудрого принципа держаться подальше от опасности; к тому они были недовольны тем, что он, четверокурсник-слизеринец, сумел преодолеть Рубеж, один из всех, не достигших нужного возраста. Стол Гриффиндора почти в полном составе окончательно утвердился в мысли, что слизеринцам верить нельзя, потому что они, сволочи такие, всюду без мыла пролезут, и был враждебен так, как не бывало даже на втором курсе, когда трудно было найти десяток человек, не веривших, что Гарри - Наследник Слизерина. И если бы можно было разрезать на куски одними взглядами, то слизеринцы давным-давно сделали бы это с Гарри - в тот самый момент, когда он показался на пороге.

Гарри взглянул на преподавательский стол. Дамблдор, Хагрид, Снейп и Грюм не смотрели на него с холодным интересом и лёгкой брезгливостью, как на колорадского жука на своей картошке; все остальные поступали именно так. «Неутешительная пропорция… они что, всерьёз думают, что я прошёл через Возрастной Рубеж? Его же сам директор проводил…»

Есть под сверлящими взглядами было нелегко, и Гарри десять раз пожалел, что согласился пойти на ужин в Зал; куда как проще было бы остаться под деревом. Вообще туда переселиться, чёрт возьми. Много спокойней, чем каждый день проходить через оплывшую слизеринскую гостиную и заходить в спальню, где на стене до сих пор сохранилось подобие вмятины после того, как Малфоя туда впечатало на первом курсе. Серпентарий…

Вернувшись с ужина раньше всех, Гарри быстро умылся и обновил Locus Singularis, сменив на всякий случай пароль, вплетавшийся в заклятие доступа; теперь это была поговорка «Не всё то золото, что блестит». Почему-то ничего больше на ум Гарри не приходило, по крайней мере, более или менее осмысленного.

Он попытался прочитать заданный МакГонагалл на завтра параграф, но глаза у него слипались; ощущение мягкости, тепла и чистоты быстро сделали своё чёрное дело и погрузили его в полусон. Он видел одновременно какой-то ничего не значащий сон и буквы на странице, но ни в том, ни в другом ничего не мог понять; мозг бастовал, считая явно, что, если его сегодня продувало весь день влажным ветром с озера, то он имеет полное право не работать. Гарри так не считал, но доказать это сам себе не мог, поэтому он позволил учебнику выпасть из рук и зарылся поглубже под одеяло.

Уже практически отключившись, Гарри нашарил мешочек с рунами и с некоторым трудом - мысли разъезжались во все стороны, как ноги впервые вставшего на коньки - сформулировал вопрос: «Что там будет с первым испытанием Турнира?». Одна из рун жгучим угольком упала в руку, почти сама нашла путь к его ладони. Гарри провёл большим пальцем по самолично вырезанному узору и узнал на ощупь руну Uruz. «Как там было в руническом словаре?.. «Существует неорганизованная жизненная сущность, ожидающая воплощения в форме или в духе. Руна - потенциальная энергия этой сущности. Прежде чем что-либо обретет бытие, оно должно быть заряжено намерением существовать. Это могучая сила, которая превращает замысел в конкретную форму и структуру. Это энергия созидания, созидания, послушного первоначальному творческому замыслу. Она воплощает замысел в конкретную вещь в конкретном месте. Это сила, не знающая меры». Как-то так… ну что ж… это лучше, например, чем Иса…».

Гарри заснул; всю ночь он снова гулял в огне, раздвигая языки пламени руками, как раздвигают ветки кустов, гуляя по лесу. Ему казалось, он всё ищет что-то, а что - сам не знает… А солнце следило за его попытками сверху, своим единственным круглым ослепительным глазом, сверкало и светило, нагревало ему макушку. Угловатая косточка с руной впилась в ладонь - он так и не удосужился убрать всё на место - но он не замечал.

Огонь - это так завораживающе, так волнующе, так пленительно и так… привычно…

Глава 8.

И ещё великое множество других прекрасных деяний

совершили для меня представители этого древнего

библейского народа. Такое впечатление, что других

людей вовсе вокруг не было.

Макс Фрай, «Книга одиночеств».

Чары в компании Гриффиндора принесли Гарри ещё один неприятный сюрприз.