Жизнь, театр, кино

...Мне было лет восемь - девять, когда, упав с лестницы, я переломил правую руку. Это был третий перелом одной и той же кости. День был воскресный, бежал я радостный что-то сообщить отцу, но больная нога, которую накануне растянул, играя в "казаки-разбойники", подвернулась, и я упал на каменную площадку. Первое, что я увидел, открыв после падения глаза, была рука, которая качалась в неестественном положении. Она поднялась на месте перелома кверху и, похожая на шею лебедя, медленно поворачивалась в разные стороны. Левой рукой я схватился за острый выступ перелома и почему-то совершенно спокойно сказал самому себе: "Так... Все кончилось - переломил руку!".

Отец, больно ударив меня, заплакал. В больницу поехали все.

Дежурный хирург, осмотрев перелом и узнав, что это третий перелом в одном и том же месте, сообщил родителям, что руку надо немедленно отрезать по локоть. Мать с белыми от волнения губами сказала:

- Зачем же отрезать, ему ее уже два раза сращивали в лубке!

- Но у него уже образовалась костная мозоль и не срастется. Как хотите, я могу положить и в лубок, но будет сухоручка! Выбирайте.

- Пусть будет сухая, но все-таки рука, чем так... - И она как-то странно помахала рукой.

Все опять заплакали. И в это время - ну, как хотите, так и расценивайте: судьба ли это, случай или мое счастье, - в операционную с группой студентов вошел главный хирург Старо-Екатерининской больницы профессор Петр Александрович Герцен. Позже я узнал, что он был внуком А. И. Герцена.

Учтите, что это было в воскресенье и он совершенно случайно, сам делая в другом корпусе какую-то неотложную операцию, пришел сюда просто так, на "огонек".

- Что за шум? Почему все плачут? - спросил он моего хирурга.

Тот ему объяснил - третий перелом, костная мозоль.

- Что же вы предлагаете?

- Ампутировать по локоть!

- Да? - и, взяв мою руку, Герцен начал ощупывать сломанную кость, потом, сказав: - Пинцет, - вынул маленький осколок кости, который, прорезав кожу, торчал наружу, потом, крикнув: - Гипс! - заставил дежурного хирурга оттянуть сломанную часть руки и медленно ее отпускать, а сам в это время осторожно, как ювелир, соединял сломанные кости. Вправив, он уверенно забинтовал руку гипсовым бинтом.

Вся операция происходила тихо, как во сне, и первое, что я услышал, были слова, обращенные к дежурному:

- Как же так можно. Ведь он еще ребенок, у него вся жизнь впереди, а вы... ампутировать... - И он поднял свои мокрые руки.

Студентка моментально достала из его кармана папиросу, сунула ему в рот, студент тоже моментально зажег спичку и дал ему прикурить. Все было сделано четко, без суеты и, вероятно, не в первый раз. Видно было, что ученики его обожают.

- Вы мамаша? - спросил он ожидавших родителей.

- Да.

- Не надо плакать! Все будет хорошо! Как зовут сына?

- Ми-ша...

- Ну так вот, Миша неловко упал. Будем считать, что ему не повезло!

- Ему повезло! Если бы не вы, быть ему без руки...

- И опять в слезы. Ах, мамаши, мамаши! - И, погладив меня по голове, сердито сказал: - Не огорчай больше мать! Видишь, как плачет!

Потом они все ушли так же внезапно, как и появились...

Все это я рассказал вечером Алексею Николаевичу.

- И вот мне кажется, что между хирургом и писателем есть много общего. Благодаря своей чуткости, человечности и любви к людям хирург вернул меня обществу, сделав трудоспособным, а вы... И подумать только, что я мог бы быть жертвой невнимания утверждающих инстанций, а вы со своим большим сердцем вмешались и сохранили... - И тут, набрав большую, чем надо, "высоту" пафоса, я замялся и, промямлив что-то вроде: - сохранили творческую индивидуальность, -остановился, покраснел и стал мокрый, как мышь.

Толстой, который очень внимательно слушал мою философски напыщенную тираду, не улыбнулся, а покачав головой, сказал:

- Да, была бы беда... С Герценом тебе, действительно, в жизни повезло... Судьба, говоришь? Ай, яй, яй, как бывает интересно! - И он задумался.

Разговор в этот вечер как-то не клеился.

’’Рыжий дьявол!”

Граф был явно не в духе!

Зато Людмила Ильинична была очень любезна, внимательна и все время угощала нас крепким чаем.

- Михаил Иванович, - обратилась она ко мне, - какой же вы решили сделать грим для молодого Алексашки?

- Не знаю... Ищем! Мне кажется, что надо исходить от жизни - соратники и приближенные всегда стараются подражать своему начальству. Мне кажется, что и Меншиков старался: и волосы зачесывал назад, и усы отращивал по-кошачьи, как у Петра, но только у него все было моложе и озорнее, брови, мне кажется, торчали кверху, как будто собирались улететь.