Жизнь Шаляпина. Триумф

Борис и Федор помчались наперегонки, но явно было, что старший Борис перегонит Федора, а раньше всех, конечно, добежит Ирина, старшенькая из дочерей и, кажется, самая ласковая.

Весело посматривали Нестеров и Шаляпин на стайку бегущих по лугу пятерых детей… Какое приволье здесь, какой воздух…

За обедом царствовал Федор Иванович, произносил тосты, угощал гостей, шутил, рассказывал анекдоты и смешные случаи из своей богатой биографии, успевал выпить рюмку и закусить.

Потом дети, испросив разрешения и поблагодарив за хлеб-соль, покинули застолье, ушли по своим делам: кто учить французский или итальянский, кто рисовать, кто читать первые в своей жизни книжки с чудесными рисунками. Этот порядок завела строгая мама, Иола Игнатьевна.

В прекрасном настроении остались за столом взрослые. Со стола убрали, принесли кофе, появился коньяк, деревенские вкусные лепешки, и началась неторопливая беседа. Ольге Нестеровой не терпелось спросить знаменитого Шаляпина о его последнем выступлении в Париже в «Хованщине», а Екатерине Петровне очень хотелось услышать о выступлении балерины Павловой все в тех же Русских сезонах.

– Сергей Павлович Дягилев совершил подвиг в этом году, просто каким-то чудом ему удалось показать в Париже «Псковитянку», «Юдифь» и четыре балета: «Павильон Армиды», «Клеопатра», «Пир» и «Сильфиды», ну, конечно, и «Половецкие пляски» из «Князя Игоря», представляете, какая сложнейшая программа… Но некоторые из соотечественников, даже убедившись в громаднейшем успехе наших выступлений в Париже, написали, что русская антреприза сравнительно удачно выступила в театре «Шатле». Каждое выступление было триумфальным, каждый участник чувствовал высокую ответственность момента, а вся труппа в целом была охвачена каким-то неизъяснимым трепетом, желанием сыграть как можно лучше, на пределе своих сил. А ведь русские артисты играли после трудного зимнего сезона. При этом необходимо помнить, что дирекция императорских театров по высочайшему велению всячески противодействовала репетициям в России, хотели провала антрепризы Дягилева. Поэтому все были взвинчены, порой вспыхивали скандалы по совершеннейшим пустякам. Но мы все выдержали, заранее предчувствуя, что все образуется, как только начнутся выступления на сцене театра «Шатле». И действительно, все прошло великолепно, удалось с помощью плотников даже переоборудовать сцену, которая не отвечала требованиям наших постановщиков. Особенно отличился наш маг и волшебник сцены Карл Федорович Вальц, первоклассный машинист Московской оперы, придумавший столько различных превращений декораций на глазах у публики, что парижане были ошеломлены: это наши плотники переделали пол, устроили такую систему подвесок, что декорации незаметно уходили, а их место занимали другие. Я уж ничего не говорил, какое ошеломительное действие оказывали наши балеты сами по себе… Карсавина просто очаровала парижан…

– Федор Иванович! – заговорил Нестеров, воспользовавшись паузой в монологе Шаляпина. – А что-то много говорили о Вацлаве Нижинском. Это действительно талантливый танцовщик или это просто очередной разрекламированный мальчик патрона? Все ж уже догадываются о преступных наклонностях знаменитого Дягилева. Так вот меня и смущает: это на самом деле талант или это действие рекламы, слава, купленная за деньги у падких на эти трюки журналистов.

– Я не сочувствую слабостям Сергея Павловича, Михаил Васильевич, – с грустью сказал Шаляпин, надеясь обойти щекотливую тему. – Мы и не догадывались об истинных отношениях Дягилева и Нижинского, хорошо зная талант Дягилева угадывать даровитых людей, а в Париже всем стало ясно, в какой степени Дягилев увлекается Вацлавом Нижинским, хотя должен вам сказать, что Нижинский просто талантлив, может быть, даже гениален. Стоило посмотреть, как он выпархивает в «Павильоне Армиды», Иолочка, обязательно нам нужно всем вместе сходить на этот балет, чтобы сразу же понять, что нечто божественное снисходит на сцену. Если б вы увидели его в придуманном специально для него белом с желтым и с серебром костюме, если б вы увидели, как он появляется перед нами с грациозно поднятой над головой рукой, едва касаясь пола, то вы бы поверили, что я имею в виду, когда говорю о появлении некоего божественного начала на сцене. И как были хороши две его дамы, в костюмах, которые по цвету гармонично сочетались с его костюмом. С этого момента он стал балетной звездой. И можете себе представить, что в жизни в нем ничего особенного не было – самый обыкновенный юноша, неказистой внешности, скорее коротенький, с толстой шеей, большой головой, с довольно вульгарными, слегка монгольскими чертами лица. С тусклой и сбивчивой речью. Словом, простецкий малый, но стоило ему одеться в приготовленный специально, повторяю, для него созданный костюм, как он тут же преображался и становился незаурядным. Я видел, как на глазах он превращался в другого человека, воплощался в человека своей роли, и этот человек оказывался исключительно пленительным и поэтичным.