Жизнь после "Жары"

А Олива лежала, чувствовала на себе объятия Даниила, но не испытывала к нему уже абсолютно ничего. За полтора года он сильно изменился, стал ещё красивее. Но её уже не трогала эта его красота, он был как манекен, неживой. Он был словно погасшая лампа. Всё, что было когда-то связано с этим человеком — прогулки по залитой солнцем набережной, поцелуи на крыше лампового завода, стихи, посвящённые ему, объятия на Кузнечевском мосту — всё это кануло в Лету, посерело и стушевалось. Всё вытеснил Салтыков, всё стёр и разрушил.

Даниил взял в ладони лицо Оливы, поцеловал её в губы. Она закрыла глаза. Нет, не Даниила видела она перед собой сейчас — перед её глазами стояло лицо Салтыкова, его равнодушный, холодный взгляд…

— Отпусти грустные мысли, — прошептал Даниил, гладя её по волосам.

У Оливы на глаза навернулись слёзы. Ей вдруг стало невообразимо жалко себя и Даниила, их разочарованности в жизни, их прошедшей несложившейся любви. Она мучительно рылась в себе, что ему сказать — и не находила.

— Поздно, Даниил, — пробормотала она в подушку.

— Почему поздно? Сейчас только полдвенадцатого...

— Да я не про время, — отвечала Олива, — Я про нас с тобой говорю. Поздно. Два раза в одну и ту же реку не войдёшь, как говорится. Да и пересохла та река давным-давно...

Глава 59

Дождавшись, когда Даниил, наконец, заснул, Олива тихонько вылезла из постели и на цыпочках, босиком вышла в коридор. Вышла она туда без какой-либо цели, но и спать в своей комнате она не могла.

«Глупо, глупо… — стучало в её голове, — Действительно, чем горжусь? За что я его избила? Может, он и не виноват вовсе, а я его избила… Вместо того, чтобы попытаться понять человека, как дура с кулаками на него набросилась… И как теперь это всё исправить?..»

«Никак», — пришёл ответ ей откуда-то изнутри.

«Но что же делать? Я не могу смириться с тем, что я его потеряла, — продолжала она думать, — Буду сидеть у него под дверью как собака, сутки, двое — сколько угодно, хоть целую вечность буду там сидеть, до тех пор, пока он меня не простит…»

Приняв такое решение, Олива хотела было привести план в исполнение сейчас же, но голоса из Никкиной спальни заставили её остановиться.

«Чёрт! Не спят… — промелькнуло в её голове, — А интересно, о чём они разговаривают? Вдруг и меня касается…»

И Олива, бесшумно подкравшись к спальне, приникла ухом к двери и стала слушать.

— Ты — чудо, настоящее чудо, — нежно говорил Кузька, целуя Никкины руки, — Знаешь, я как подумаю, что было бы, если б я не встретил тебя… Даже страшно становится…

— А ты в первую встречу даже не заметил меня, — грустно сказала Никки, — Только на Олю и смотрел…

— Я же не знал тогда тебя, твои душевные качества, — ответил Кузька, — Олива по сравнению с тобой — просто пустой фантик от конфеты. Кстати, я удивляюсь, на чём же вы сошлись — вы же абсолютно разные…

— А в чём мы разные?

— Во всём. Ну, как тебе это объяснить… У неё ум поверхностный, а у тебя глубокий. Ты — как тёплый домашний огонёк, а она — как вот этот фонарь за окном: светит, но не греет. Да, она может привлечь, очаровать — но только на первое время, а что потом? Я вот лежу с тобой, и мне уютно, мне комфортно, тепло и хорошо. А с ней — стрёмно, как на вулкане: никогда не знаешь, чего от неё ждать. Я прекрасно понимаю, почему Салт от неё сбежал…

— Он что, боится её?

— Как волка, — ответил Кузька, — Только никому не говори.

— Олю как волка боится? Но почему?

— У Салта, по секрету, девушка есть, — сообщил он, — И у них там всё довольно серьёзно. Вот он и бегает от Оливы.

«Та-ак! — пронеслось у Оливы голове, — Интересное кино получается. Все это знают, кроме меня... И обсуждают за моей же спиной... Ну-ну...»

— Ты с ней знаком? — спросила Никки у Кузьки.

— Ну, скажем так, заочно знаком.

— И что, Оля ничего не знает?

— Естественно, нет! Ни она не знает, ни та девушка. Только ты Оливе смотри не брякни, а то хрен знает, что потом будет.

— Ну само собой, я ей не скажу, — отвечала Никки, — Получается, он Олю бросил из-за неё?

— Получается, что так...

«Да уж, — подумала Олива, — Ну что ж, теперь мне всё ясно...»

От волнения она даже чуть не потеряла равновесие. Паркетная половица предательски скрипнула под её ногами. Олива вросла в стену, но треск паркета под дверью спальни достиг чуткого уха Кузьки.

— Тссс! — еле слышным шёпотом произнёс Кузька, показывая пальцем на дверь, — Слышишь?

— Нет… — так же неслышно прошептала Никки.

Кузька быстро встал и, бесшумно как кот прокравшись к двери, резко распахнул её. Олива, отпрянувшая от неожиданности, упала на пол.

— Так. Подслушиваешь! — презрительно бросил Кузька, — Это кто ж тебя научил под дверьми шпионить? Тебе никогда не приходило в голову, что это нечестно?

— А честно было от меня скрывать столько времени правду? — накинулась на него Олива, — Честно было знать это и скрывать?

— Нет, ты ответь сначала на мой вопрос! — Кузька повысил голос.

— Вась, подожди… — Никки вышла из спальни, — Сейчас не время для разборок. Давай ты отложишь это на утро хотя бы…

— Нет, я хочу разобраться сейчас!