Жизнь после "Жары"

— А какие вкусные блинчики мы сегодня ели! — вспомнила Никки и облизнулась, — Я съела с творогом и с клубничным джемом…

— А я с грибами и с капустой, — подхватила Олива, — Они были такие вкусные! Я наелась так, что еле-еле вылезла из-за стола…

— Меня удивляет, как ты радуешься здесь всему, — заметила Никки, — Ведь в Москве гораздо больше всего, чем здесь! И не скажешь, что ты из Москвы приехала…

— Ну и что, что там больше всего, — отмахнулась Олива, — Там у меня нет главного — друзей. А без этого всё остальное теряет смысл.

— Ну, так-то да…

— Ах, как хорошо, отлично! — Олива радостно засмеялась и побежала вприпрыжку, болтая руками как ребёнок, — Как здесь всё круто, клёво, здорово! Я так рада, так рада, что я сюда… — она внезапно остановилась как вкопанная; восторженная улыбка медленно сползла с её лица, — Прие… хала… — упавшим голосом докончила она.

Как солнечное затмение, когда посреди ясного безоблачного дня вдруг ни с того ни с сего наступает ночь — так внезапно и совершенно неожиданно пропало куда-то полуденное солнце Оливиной радости. Всё, что секунду назад делало её такой счастливой — любимый Архангельск, любимые друзья, вкусные блинчики в кафе «Чайная ложка», карусель «Орбита», Медозеро, «морской бой» в автобусе, чайки, парящие над заливом, заросли тростника и Тассадар с его прекрасными глазами и чудесной улыбкой — всё это разбилось обо что-то, разлетелось по ветру осколками и пропало.

— Смотри, — только и сказала Олива, показывая пальцем на серебристо-серую машину-иномарку, припаркованную у тротуара, возле которого они шли.

— Что это? — не поняла Никки, следя за направлением Оливиного пальца.

— Машина. Это машина, — убитым голосом отвечала она, — Серебристо-серая «Ауди».

— Нет, это скорее «Мицубиси»…

— Всё одно, — отмахнулась Олива, — Я в этих иномарках не разбираюсь.

— Ну и чего?.. — спросила Никки, не понимая, почему какая-то там машина произвела на Оливу такое удручающее впечатление.

— Ты видела эту машину сегодня утром, когда мы здесь проходили?

— Н-нет, кажется… точно, не видела… — растерянно пробормотала Никки.

— А вчера? — допытывалась Олива.

— И вчера её здесь не было…

— Вот то-то и оно. Не было.

Девушки молча посмотрели на машину. Острая догадка молнией пронзила их обеих в один и тот же момент.

— Постой… Не хочешь ли ты сказать, что…

— Да, Никки, да! Именно это я и хочу сказать! Я прекрасно помню эту машину. Эта «Мицубиси», — Олива возвысила голос, — Эта «Мицубиси» принадлежит ни кому иному, как братьям Салтыковым! На ней они ездили в Питер и теперь приехали обратно!!!

И, забыв обо всём на свете, сама не соображая толком, зачем и с какой целью, Олива вскочила на тротуар и быстрыми шагами кинулась к подъезду Салтыкова.

— Он тут, — сказала она, поворачиваясь к Никки, — Мы должны немедленно проникнуть в его подъезд.

— Оль, может, не надо?..

— Надо! — жёстко отрубила Олива, — Он, наверное, думал спрятаться от меня — ан нет, не тут-то было! Теперь мой ход. Ему придётся ответить передо мной за всё…

— Что ты собираешься делать?

— Для начала — проникнуть в его подъезд. Потом подняться на седьмой этаж. Потом… я спрячусь за стеной, а ты позвонишь в его дверь.

— А почему я?..

— Потому что мне он точно не откроет.

К подъезду подошёл какой-то мужчина средних лет и открыл домофонную дверь. Никки и Олива хотели было юркнуть в подъезд вслед за ним, однако мужчина, вероятно, что-то почувствовав, обернулся и вопросительно воззрился на девушек.

— Вы чего тут? — сердито спросил он, — Что вам тут надо?

— Нам… нам туда надо…

— Вам туда не надо, — жёстко отрубил мужик, — Вам там делать нечего! Ишь, ошиваются тут… Хулиганки… — проворчал он себе под нос и захлопнул за собой подъездную дверь, оставив девушек на улице.

— Бе-бе-бе! — Олива показала язык вслед сердитому мужику.

— А почему ты думаешь, что Салтыков тебе не откроет? — спросила Никки.

— Чувствую. Я всегда чувствую…

Между тем, к подъезду приблизился парень, издалека очень похожий на Салтыкова.

— Это Бивис, — шепнула Олива на ухо Никки, — Интересно, он нас узнает или нет?..

Бивис (ибо это был он) пулей проскочил мимо девушек. Оливу он или не узнал, или же узнал, но благоразумно не показал виду. Открыв дверь подъезда, он вызвал лифт и, войдя в него, кивнул девушкам, как бы спрашивая кивком головы, поедут они с ним вместе на лифте, или нет. Никки и Олива в первую минуту растерялись и кивнули ему, чтобы ехал без них. Бивис нажал на кнопку, и двери лифта закрылись.

— Блин, надо было с Бивисом поехать, — задним числом пожалела Олива, — Вот мы стормозили…

— Ну ничего, главное, что он нам дверь открыл, — сказала Никки, — Так что мы почти у цели.

— Это как посмотреть… — задумчиво произнесла Олива, — Хорошо, если Бивис действительно меня не узнал, а если нет? Щас он придёт домой и в лучшем виде доложит своему братцу, что я тут. И тогда всё пропало…

— Ладно, — сказала Никки, когда они уже остановились у двери салтыковской квартиры, — Прячься за стену. Я буду звонить.