Жизнь после смерти. 8 + 8

В этот-то момент все и прояснилось. Дафэн вовсе не погиб, эта птица умела плавать — уйдя под воду, она затушила огонь от молний, а теперь вернулась, чтобы добить свою жертву. Открыв рот, она неслась под водой, поглощая крупную рыбу и морских змеев, и громадная ее туша толкала вперед волну, оттого и выросла стена из воды. Гунцзы Ху проклинал собственную беспечность, да теперь уж поздно — эх, как же он сразу не понял, что раз птица эта питается рыбой и маншэнами, то конечно же она умеет плавать! В одной из древних книг упоминалось, что когда Дафэн парит над морем и не может найти остров для ночлега, то он может уснуть прямо в море, где помельче, положив голову на воду. В носу у него специальные перепонки, которые не дают воде залиться внутрь. Но ни господин, ни придворные мудрецы не обратили на это должного внимания.

В лицо им опять ударил порыв ветра. Дафэн раскрыл зубастую пасть: господин практически видел острые зубы, в которых, кажется, еще застряли рыбные косточки. Чудовище явно собиралось их проглотить, и особенно господина Ху, — оно не оставит безнаказанным горстку людишек, которые посмели его ранить. В этот раз он приближался гораздо медленнее, будто зная, что у Гунцзы Ху нет второй Громовой Пики. И невидимого меча из свирепого ветра не было — Дафэн просто приближался, злобно глядя на свою ничтожную добычу.

Жутко было, как в аду, огромная птица, заслонившая небо, медленно приблизилась и зависла над головой господина. Кроваво-красные птичьи зрачки смотрели прямо на него, и даже как будто бы сквозь, как большие зеркала. Господин видел в них свое отражение и прямо кожей ощущал безумный гнев Дафэна. Внезапно Дафэн повернулся и стремительно понесся прямо на господина…

— Хуху, Хуху, — в свисте ветра послышался крик попугая.

В этот миг Гунцзы Ху узнал, что этот маленький попугай все-таки тоже умеет говорить, как и все остальные. Он вдруг слетел с плеча господина и обратился лучом изумрудного света. Ху взглянул на свое плечо — там остались лишь металлические колпачки с когтей попугая. Сбросив колпачки и железную цепь, он со скоростью молнии ударил прямо в кроваво-красный глаз Дафэна, быстро и неожиданно.

Пробил! Прямо как камень, бултыхнувшийся в глубокий пруд, Хуху вдруг пробил зрачок чудовища и провалился внутрь. Дафэн затрясся всем телом, завертел головой и взмыл ввысь. Все наблюдали, как он бьется в агонии высоко в небе, будто пытаясь выцарапать себе глаз. Ослепленный, он метался то вверх, то вниз, то мучительно взмывал к небесам, то опять падал в воду. Снова вынырнув из воды, он кое-как взлетел, было видно, что птицу терзает адская боль, будто в тело ему вонзились тысячи острых кинжалов и кромсают мясо.

Дафэн не издавал ни звука, но так отчаянно открывал рот, что все четко слышали у себя в голове этот ужасающий стон. Океан забурлил, точно лава в аду, до небес поднялись огромные волны, подхватив корабль и завертев его в диком водовороте, и не разобрать уже было, где небо, где море, — завертелся мир, будто перевернулся вверх тормашками.

В конце концов силы Дафэна совсем иссякли, он весь обмяк, раскинув крылья, и бессильно опустился в море. Серо-сизая спина почти сливалась с водой, из глазниц, пробитых Хуху, лилась кровь ярко-изумрудного цвета.

Вода с неба обрушилась на его мертвое тело, и в одночасье все стихло. Начинало смеркаться. Гунцзы Ху и его люди замерли на обломках корабля еще долго не в силах понять, где находятся.

— Там… там… — протянул руку один из советников, указывая куда-то вдаль.

Не может быть, еще один Дафэн? У господина в голове загудело, он едва удержал равновесие. Он посмотрел вдаль, куда указывал приближенный, и весь похолодел. Вода покрылась рябью, словно тысяча дорожек протянулись к Дафэну, окружив его мертвое тело. Вдруг в лучах заходящего солнца из воды вынырнула черная тень и снова ушла под воду. Один за другим все больше и больше черных силуэтов выпрыгивало на поверхность — это была огромная стая маншэнов. Те, что побольше, были размером с того змея, что поймал Гунцзы Ху, те, что поменьше, достигали почти ста чи в длину. Закопошились черные морские змеи по всему морю, куда ни глянь, везде терлись друг о друга змеи, сплетались в одно целое, запрокидывали головы и высовывали длиннющие черные языки. Потом они окружили мертвое тело Дафэна.

Запрокинув головы и с языками наружу маншэны сплелись в огромный змеиный хоровод и стали медленно плавать вокруг птицы, будто совершая некий магический ритуал. Долго они кружили, будто под властью какого-то голоса свыше. Словно обезумев, они выскакивали из воды и впивались зубами в плоть чудовища, терзая мясо и разрывая перья в клочья. Маншэны поменьше прыгали и вгрызались в тело Дафэна, прокусывая его насквозь, а затем выскакивали с другой стороны.

Весь океан окрасился кровью, в этом кровавом море рыбы-драконы пустились в дикий пляс. Казалось бы, маншэны — хладнокровные рептилии, но их ненависть к птице ощущали даже люди на корабле.