Жизнь после смерти. 8 + 8

Кто-то уж было собирался преклонить колени, решив, что это тот самый Великий Дракон, о котором гласят предания. Но молодой господин заявил, что никакой это не дракон, а всего лишь маншэн — страшное чудище из морских глубин, совсем не такое мудрое, как драконы из древних книг. Так как живут маншэны очень долго, то и вырастать могут до невероятных размеров — вот такому здоровому, как этот, по меньшей мере несколько сотен лет. Маншэны обычно не приближаются к берегу, а питаются глубоководной рыбой и особенно любят полакомиться желчью пятнистого иглобрюха. Поэтому, услышав, что с рынка пропала рыба, а в особенности пятнистый иглобрюх, господин Ху сразу понял, что это стая маншэнов заплыла во внутренние моря, и решил выйти на охоту.

Господин велел слугам разрезать туловище змея и вылить кровь в море. Почуяв ее запах, другие маншэны поймут, что здесь им не рады, и тогда испугаются и сами уплывут обратно на глубину — и можно будет не беспокоиться о товаре на рыбном рынке. Рыбаки невероятно обрадовались и еще больше прониклись уважением к молодому господину, а потом еще добрых полмесяца жгли костры прямо на берегу, пели песни и пьянствовали. Господин сказал, что если порезать мясо маншэна и пожарить на костре по старинному рецепту, то оно станет невероятно нежным. А огромный желчный пузырь разделили меж стариками в городе, чтобы каждый мог отведать вина из змеиной желчи. Из черепа маншэна извлекли две кости и изготовили из них два острых прозрачных меча в дар Се-вану. Поговаривали, что эти мечи из кости могли потягаться с мечами из лучшей стали.

И только с пузырем яда маншэна господин не знал, что делать, ведь то был особый яд, очень сильный. Он строго наказал ни в коем случае не протыкать пузырь, а целиком доставить его домой и закопать в землю. Молодой господин снял со змея кожу и сделал ковер, такой длинный, что можно было постелить его от ворот до самого центрального павильона, да еще бы осталось. И сейчас еще люди говорят: мол, ходили по этому самому ковру из змеиной кожи — идешь и мурашки бегут.

Огонек на столе дрогнул, и Сюэ Бэйкэ словно очнулся.

— Господин Ху — это имя я и сам слышал когда-то, а еще слышал, что добрая половина этих историй — все выдумки его потомков, то ли двадцать, то ли тридцать лет назад уехал он из Байшуя, не поймешь, все твердят свое, а правды нет, — заговорил Сюэ Бэйкэ, но его взгляд был будто устремлен куда-то. Немудреный рассказ старика о далеких чуждых землях был полон таких реалистичных подробностей, что невольно задумаешься. Таинственные чары крылись в этом монотонном голосе.

— Правда то иль нет, нам уже знать не дано, — улыбнулся старик, — может, это всего лишь легенда, но настоящее чудо господина Ху — еще не то, как он змея маншэна ловил, а как на ветер охотился…

Тут раздался стук в дверь и негромкий голос слуги господина:

— Хозяин, дождь прекратился. В путь?

Сюэ Бэйкэ замешкал:

— Нет, ждите снаружи… Как вы сказали, на ветер охотился?

Старик снова улыбнулся:

— Да-да, на ветер. Точнее, на духа ветра, птицу Дафэн…

Во всех землях знают, что такое птица Дафэн, но никто не слыхал, чтоб она показывалась людям. У всех народов бытовали предания о людях, которые видели, как она пролетает посреди бескрайнего ясного неба и заслоняет собой все вокруг. Пролетая мимо, она уносила с собой ветер, а крыльями своими могла заслонить солнце. Ходила даже такая легенда, мол, ночь и день существуют лишь потому, что по небу летает Королевский Дафэн — птица такая громадная, что могла бы накрыть крыльями всю Новоландию, — летает она высоко-высоко, и когда ей становится холодно, то летит она к солнышку погреться и закрывает его своим огромным телом — и тогда наступает ночь. Вдоволь согревшись, Дафэн улетает, и тогда вновь наступает день.

Также в преданиях говорилось, что Дафэн питается крупной морской рыбой и морскими змеями — как раз маншэнами, одного из которых поймал господин Ху, — поэтому он не может жить близко к берегу, мелкими рыбешками и креветками не наешься. Яйца их огромны и крепки, плавают в океане, словно острова, а птенцы из них вылупляются только спустя двенадцать лет. К этому времени вся скорлупа уже покрывается водорослями и моллюсками, точь-в-точь плавучий остров. Говорят, мол, бывало, что кто-то потерпит кораблекрушение да и останется ждать подмоги на острове, а остров — раз! — и как расколется, а оттуда — огромный птенец, острым клювом разобьет скорлупу, твердую, точно камень, потом как взмахнет крыльями и унесется ввысь. Остров-то, глянь, не остров, а яйцо Дафэна.