Жизнь Николая Клюева

Продолжение и финал этой истории – неизвестны. В оправдание же поэта можно сказать одно: непомерная, по мнению Брихничева, алчность Клюева в какой-то степени объяснялась его желанием помочь своим родителям, живущим в деревне. Сам Брихничев в своем памфлете, между прочим, упоминал, что «все эти и прочие деньги Новый Хлестаков немедленно переводит на родину». Более сложен, конечно, поднятый Брихничевым вопрос о плагиате.

Судивший о Клюеве лишь с узких позиций «голгофского христианина», Брихничев явно не понимал и недооценивал художнических исканий олонецкого поэта, которые последовательно вели его к фольклору. Клюев и сам не отрицал нaродного происхождения некоторых своих произведений. Например, в 1915 году он признавался Есенину в том, что «вынес» свои «братские песни» от хлыстов Рязанской губернии, и это отчасти совпадает с тем, в чем упрекал его Брихничев. Конечно, Брихничеву (его сомнения были в какой-то мере обоснованными) следовало говорить не о плагиате, якобы совершенном Клюевым, а лишь о его стилизациях в народно-песенном духе. Однако «идеология» и «проповедь» заслоняли для Брихничева поэзию (хотя он и сам подвизался на ниве стихотворчества).

Памфлет Брихничева против Клюева был обращен прежде всего к С. Городецкому, который тогда ближе других стоял к олонецкому поэту. Один экземпляр Брихничев отправил Брюсову, в чьем архиве он и сохранился. По всей видимости, статья была известна и Блоку (от С. Городецкого). Однако ни один из названных писателей не придал выпадам Брихничева особого значения; об этом свидетельствует дальнейшее развитие их отношений с Клюевым. Статья Брихничева не произвела того эффекта, на который он рассчитывал.

Разрыв Клюева с Брихничевым без труда прослеживается также по второму и третьему номерам «Нового вина». Согласно замыслу Брихничева, Клюев должен был стать главным сотрудником этого журнала, его идеологом. На обложке первого номера был помещен портрет Клюева, и сообщалось, что в журнале «сотрудничают Александр Блок, Валерий Брюсов, Сергей Городецкий, Николай Клюев»; внутри номера имя Клюева также повторялось постоянно. Однако уже во втором номере журнала (январь 1913 года) имя Клюева отсутствует, если не считать статьи Брихничева «Богоносец ли народ? (Из бесед с Николаем Клюевым)». В третьем – и последнем – номере «Нового вина» Клюев вообще не упоминается. Нет его и среди двадцати четырех сотрудников журнала, перечисленных на обложке второго и третьего номеров.

Отголоском вражды, наступившей между Клюевым и Брихничевым, можно считать также заметку в третьем номере журнала, подписанную «И.Б.» (то есть Иона Брихничев) и озаглавленную «Автору «Святой были» и прочим пророкам». Не называя Клюева по имени, Брихничев изобличал его как лжепророка и лицемера: «Любостяжания и корыстолюбия исполнены души ваши... и братство на конце языка».

Закрытие журнала «Новое вино» совпало по времени с привлечением Брихничева к суду за антиправительственную пропаганду. Брихничев покидает Москву и перебирается в Одессу, где пытается наладить издание сборников «Вселенское дело». Его отношения с Клюевым на некоторое время полностью прекращаются. «С Брихничевым я порвал знакомство, так как убедился, что он смотрит на меня как фартовый антрепренер на шпагоглотателя – все это мне омерзительно, и я не мог поступить иначе», – писал Клюев Брюсову 22 мая 1913 года. «...Брихничев стал врагом моим», – подтверждает он в письме к Брюсову в начале 1914 года. Чуть позже, однако, отношения между Брихничевым и Клюевым восстанавливаются, хотя под единым знаменем они больше не выступают.