Жизнь Николая Клюева

Должно быть, к этому же периоду относится недатированное письмо Клюева к Ахматовой, где упоминается об их недавней встрече в редакции «Аполлона». К письму было приложено несколько стихотворений с надписью «Посв<ящается> Гумилевой». Из письма видно, что Ахматова очаровала Клюева, полностью покорила его. «Извините за беспокойство, но меня потянуло показать Вам эти стихотворения, так как они родились только под впечатлением встречи с Вами, – пишет ей Клюев. – Чувства, прихлынувшие помимо воли моей, для меня новость, открытие. <...> Спрашиваю Вас – близок ли Вам дух этих стихов. Это для меня очень важно». (Подобного излияния чувств не встречается ни в одном из других известных нам писем Клюева к женщинам.)

В те осенние недели 1911 года в Петербурге образовался «Цех поэтов» – поэтическое объединение, где тон задавали Городецкий, Гумилев и другие акмеисты. Первое организационное заседание «Цеха» состоялось 20 октября, когда Клюева уже не было в Петербурге. Но не подлежит сомнению, что Клюев знал (хотя бы из писем Городецкого к нему) о состоявшемся объединении, его литературных установках, заседаниях, участниках и т.п. Именно Городецкий и Гумилев («синдики» «Цеха поэтов») пытались обратить в то время внимание читающей русской публики на молодого поэта из Олонии, всячески поддерживали его. Не без их участия стихи Клюева появляются в изданиях, близких к «Цеху». Приблизительно в ноябре 1911 года выходит в свет литературный альманах «Аполлон», задуманный как приложение к одноименному журналу. В нем были напечатаны две «песни» Клюева – «Девичья» и «Теремная».

В творчестве Клюева этого периода (1911-1912) совершается видимый перелом. Стремление говорить «голосом народа», писать о «родном» – о том, что близко «любому крестьянину», – последовательно и закономерно вело олонецкого поэта к фольклору. В поэзию Клюева все более проникают мышление, быт, обычаи и язык русской деревни. С «литературного» языка поэт пытается перейти на «родной» – фольклорный. Речь его героев меняется: «жнецы» и «пахари» начинают говорить «по-народному». Постепенно исчезает и автор – Клюев-литератор, поклонник новейших русских поэтов. Его место занимает Клюев-сказитель, собиратель и знаток русского фольклора, а также (по свидетельству современников) – замечательный исполнитель народных былин и песен. Лирическое начало поэзии Клюева поглощается эпическим, сливается с ним. Поэт стремится выразить себя языком создателей былин и песен; его творческая индивидуальность как бы стирается, «самоустраняется».

Первыми опытами Клюева в таком духе были «Песня о Соколе и о трех птицах Божиих» и «Песня девушки». Эти вещи Клюев отправил Блоку еще осенью 1908 года. В письме к Блоку (октябрь 1908 года) Клюев спрашивал: «Что Вы думаете про такое стихотворство, как моя «Песня о царе Соколе и о трех птицах Божиих»? Можно ли так писать – не наивно ли, не смешно ли?» Блок явно одобрил «такое стихотворство»: по его рекомендации «Песня о Соколе...» была опубликована в журнале «Бодрое слово» (1909. №7). Оба этих произведения Клюев ввел затем в первое издание книги «Сосен перезвон».

Переход Клюева с «литературного» языка на эпический протекал постепенно. В 1908-1911 годах его поэзия еще как бы раздваивается между лирикой и фольклором. Характерный пример – стихотворение «Под вечер», вошедшее в сборник «Сосен перезвон». В текст этого стихотворения включена народная песня «Узкая полосынька Клинышком сошлась...» (несомненно, обработанная Клюевым). Песня разбивает авторское повествование надвое и противостоит ему.

Как соотносятся в творчестве Клюева «литературный» и «фольклорный» элементы? Ответить на этот нелегкий вопрос означало бы открыть, быть может, еще одну «тайну» клюевского творчества. Дело в том, что Клюев двояко использовал народно-поэтическое искусство: с одной стороны, он явно стилизовал ту или иную из собственных песен или былей, стремясь приблизить их к фольклорной первооснове, с другой – «олитературивал» подлинные народные тексты. Впрочем, обе эти творческие манеры подчас сливаются в пределах одного произведения, так что невозможно различить, то ли это авторские стихи, искусно выдержанные в народном ключе, то ли – «олитературенные» Клюевым записи фольклора.

Исследуя клюевские «Песни из Заонежья», В.Г. Базанов пришел к выводу, что в этот цикл вошли «фольклорные тексты в записи Клюева или воспроизведенные им по памяти». Но это не значит, продолжает В.Г. Базанов, что Клюев не создает на основе народных песен и свои собственные редакции. «...Даже самые фольклорные по стилю «заонежские» песни могут быть и клюевскими, наполовину сочиненными самим поэтом. <...> Мера фольклоризма отдельных песен различна, непостоянна».