Жизнь наизнанку

— За счёт чего же природный катаклизм пройдёт для страны практически незаметно? — Увидев, что во взгляде Кряжина появилась заинтересованность, Горлов тряхнул седой гривой волос, и его глаза довольно заблестели. — Во-первых, это наличие стратегических запасов продовольствия, рассчитанных, в том числе, и на мировую ядерную войну. Во-вторых, крупные валютно-финансовые резервы, в частности золотой запас страны. И в-третьих, на мой взгляд, самое важное — полный контроль государства за производством, движением и распределением продовольствия, включая жёсткий контроль цен.

— По-вашему, выходит, не уроди земля хоть десять лет подряд, на экономическое и политическое положение страны это не будет иметь никакого влияния? — недоверчиво проговорил Кирилл.

— Я думаю, да, хотя за десять лет неурожая кряду поручиться крайне сложно, — серьёзно ответил Горлов, — а вот что касается конкретной ситуации этого года, — тут я уверен наверняка.

— Но любым запасам когда-нибудь приходит конец, — не сдавался Кирилл.

— Именно для того, чтобы страна не оказалась в такой ситуации, государственные запасы ежегодно обновляются и пополняются!

В пылу спора ни Горлов, ни Кирилл не заметили, как машина свернула с шоссе на боковое ответвление, и лишь тогда, когда, зашуршав колёсами по мелкому гравию подъездной дорожки, «Волга» остановилась, они умолкли и одновременно посмотрели в окна.

— Артемий Николаевич, приехали! — повернув ключ в замке зажигания, шофёр привычным движением поставил машину на скорость и посмотрел в зеркало заднего вида на начальника. — Я сейчас открою ворота и загоню машину в гараж.

— Добро, Петруша, — кивнув, Горлов надел фуражку, приоткрыл дверку и повернулся к Кириллу. — Ну что, прибыли?

— Да вроде бы. — Щёлкнув замком, Кирилл толкнул свою дверку машины и сразу же почувствовал, как, нарушая разогретую затхлость салона, в кабину хлынул поток горьковатого от дыма воздуха.

Выйдя из машины, Кряжин развёл в стороны руки и с удовольствием хрустнул затёкшими суставами. Насквозь пропитанный гарью, дачный воздух мало чем отличался от московского, только к острому запаху белесоватого дыма примешивался тяжёлый дух горящего где-то поблизости болота.

— А что, жив ещё домик-то! — Обойдя «Волгу» сзади, Горлов приблизился к Кириллу и, с удовольствием глядя на двухэтажный деревянный особняк с резными наличниками и скошенной на одну сторону крышей, по-детски радостно улыбнулся.

— Так вы на разведку?

— Да кто его знает, сегодня здесь горит, завтра — там, — неопределённо протянул генерал, но в его голосе Кирилл уловил явственные нотки облегчения.

— Дым-то какой, соседнего леса почти не видать! — шелестя гравием под ногами, Петруша обогнул машину спереди и, погладив её, как живую, по капоту, кивнул на дальнюю кромку тёмного поля, занавешенную плотной пеленой болотной гари. — Артемий Николаевич, мне завтра машину к какому часу готовить?

— Как всегда, Петруша, я думаю, часам к одиннадцати…

Последние слова Горлов произнёс почти шёпотом. Внезапно его глаза округлились и лицо покрыла мертвенная бледность. Одновременно повернувшись в ту сторону, куда был обращён взгляд генерала, Кирилл и Пётр увидели, как, отделясь от кустов, из плотной дымовой завесы появилась фигура незнакомого мужчины. Между кустами, из — за которых неожиданно вынырнул человек, и генеральской «Волгой» было метров тридцать — тридцать пять, и в плывущем мареве густого дыма различить черты его лица было практически невозможно, но даже с такого расстояния было хорошо видно, что неизвестный приближается быстро, почти бегом, и в его правой руке зажат пистолет.

Как бы ни была густа дымовая завеса, отделяющая Горлова от приближающегося мужчины, Артемий Николаевич узнал его сразу и практически сразу понял, отчего тот не бежал быстрее: очевидно, недавнее ранение лёгкого не позволяло ему прибавить хода. В июне семидесятого он, Артемий Горлов, прикрыл своими крылышками того, кто изломал жизнь этого несчастного мальчишки, и вот теперь, спустя два года, тот пришёл поквитаться со своим обидчиком.

Застыв на месте каменным изваянием, Горлов тупо смотрел на выступающую из дымной пелены фигуру, и его сердце трепыхалось в унисон шагам, с каждой секундой всё больше и больше отсекающим его от живых. Да, по всем человеческим и божеским законам выброшенное им в мир зло так или иначе должно было вернуться обратно, но не сейчас, не сегодня, не в этом горьком мареве задыхающегося в пожаре августовского дня!

Чувствуя, как противная мелкая дрожь сотрясает всё его тело, Артемий Горлов смотрел на бегущего и, не в силах шевельнуться, отсчитывал оставшиеся ему мгновения жизни. Не чувствуя под собой ног, ставших вдруг непослушно-ватными, он видел, как, прицеливаясь, мальчишка на какое-то мгновение остановился.

— Стой! — крик шофёра раздался одновременно с первым выстрелом.

Рванувшись вперёд, Петруша пригнулся и, петляя заячьими зигзагами, бросился навстречу бежавшему, и в это мгновение Горлов, придавленный весом Кирилла, рухнул на острый щебень дороги.