Жизнь наградила меня

Я вскочила так стремительно, что свернула чертежную доску и раскаленный утюг съехал на мою мокрую спину. Я задохнулась от боли и собственного крика и не помню, в каком порядке развивались события. Софья Борисовна пронзительно верещала, Витя высадил дверь в ванную и сорвал с моей спины утюг вместе с лохмотьями кожи и мяса. Потом появилась скорая, потом родители… Даже сейчас у меня на спине «особая примета» – коричневое пятно, имеющее размер и форму подошвы советского электрического утюга.

День Утюга считается днем начала нашего романа. Первые две недели он протекал в травматологическом отделении Куйбышевской больницы. Витя навещал меня каждый день, притаскивая, по папиным словам, «груды оранжерей». Забирать меня из больницы он приехал вместе с родителями. После обеда папа ушел читать в свой кабинет, а мама уселась на телефон оповещать приятельниц о благополучном исходе утюжной эпопеи. Мы остались одни, и Витя сделал мне предложение. Оно было принято без колебаний. Я только попросила, чтобы Витя, соблюдая формальности, поговорил с родителями. Мама намертво прилепилась к телефону. Витя кружил поблизости, чтобы улучить момент между звонками, я от волнения и страха выскочила на лестницу. Вот мама, наконец, повесила трубку, и Витя, набрав воздуха в легкие, выпалил:

– Надежда Филипповна, я хочу просить у вашей дочери вашей руки.

Мама поперхнулась и, подвывая от смеха, уронила голову на телефон.

– Витя, спасибо, я польщена, но в некотором роде я уже замужем…

Почему-то и папа, и мама встретили новость, как национальное бедствие. На кого они рассчитывали? На английского принца?

Мы подали документы в ЗАГС в середине мая. И 1 июня должны были расписаться. Видя траурные родительские лица, мы решили не усугублять драмы и свадьбу не устраивать.

Накануне похода в ЗАГС мама с папой сказали, что с нами туда не пойдут, потому что не могут перенести, чтобы их единственная дочь ни с того ни с сего…

– Но я его люблю!!!

– Мало кто кого любит, – хором отвечали они. – Это что, основание, чтобы сразу нестись под венец?

Однако ни в час, ни в два, ни в три Витя Штерн не появился. Родительские лица светлели на глазах. Каждые пятнадцать минут звонил папин брат Виктор Иванович и осведомлялся, «прорезался» ли жених. Даже теперь, давно миновав серебряную свадьбу, я холодею, вспоминая тот день. Но надо отдать должное и силе Витиного характера. За все эти годы, невзирая на мольбы, угрозы и скандалы с рукоприкладством, он так и не научился никуда и никогда приходить вовремя.

ЗАГС закрылся в пять часов. Витя Штерн явился в семь с корзиной божественных белых роз.

– Простите, я, кажется, немного опоздал, – смущенно сказал он. – Ездил далеко… Я привез эти розы из Колпино.

Романтическая мама прослезилась.

– Ты привез эти розы из рая… – И поцеловала Витю в нос.

На следующий день Витя опоздал совсем ненамного, но пока мы добрались до ЗАГСа, так переругались, что секретарша отправила нас со второго этажа на третий, где регистрируют разводы.

Мы помирились, но медовый месяц откладывался до августа. На следующий день мы разъезжались в разные стороны на летние практики. Он – на Урал, в Березники, а я – в Армению, на озеро Севан. Романтическая встреча должна будет состояться 15 августа, в два часа дня, на вокзале в Новом Афоне.

Медовый месяц

Окончив в начале августа практику на озере Севан, я отправилась на поезде Ереван – Москва в Новый Афон навстречу медовому месяцу и семейной жизни. В купе за мной принялся ухаживать конопатый нестарый грузин. Угощал клубникой и вишней и прозрачно намекал на свое высокое общественное положение. Узнав, что я – «молодоженка» и надежд на любовь с первого взгляда нет, он повел себя вполне разумно и превратился в преданного друга.

– Слушай, зачем тебе ехать в Новый Афон? Чего ты не видела в Новом Афоне? Там стоит скука, там преобладают монахи. Нормальные люди отдыхают в Сухуми. Сухуми – столица, снабжение как в Москве и бурная ночная жизнь. И не буду хвастаться, но Шотик Брегвадзе имеет там кое-какой вес.

– Большое спасибо, Шота Георгиевич, но я никак не могу остаться в Сухуми, через три дня в Новый Афон приедет мой муж. Я еще должна комнату найти.

– Обижаешь… В Сухуми тебе и пальцем шевелить не придется. Поселю как королеву. Чтоб никакой шантрапы вокруг не было.

– Но мой муж будет ждать меня в Афоне.

– Ждать, ждать, заладила как попугай. Прикажу ему, чтоб ехал в Сухуми, и поедет как миленький… на цыпочках прибежит, сама увидишь. Скажи только, откуда едет и когда.

– С Урала, из Березников. Пятнадцатого августа. В Афоне ждет меня телеграмма до востребования.

– Телеграмму доставим в Сухуми. И поселю вас в пансионате «Синоп». Там – море и солнце. Там – пальмы и волны. И слово мое – закон природы. Обещал и сделал. Я этим знаменит, клянусь, и никогда еще не подкачался!

Его обещания были столь убедительны, что я сдалась и вышла с ним в Сухуми. У вагона дожидались двое военных. Они почтительно Шотика приветствовали.