Жизнь наградила меня

У миссис Гольдман нервы тоже никуда не годились. Не успели мы выйти из агентства, как она позвонила снова. И Бренда сменила пластинку. Новый тактический прием – сострадание. Она сказала, что покупатели – эмигранты из Советского Союза, пять лет сидели в отказе. Там они были профессорами и академиками, а здесь поначалу убирали квартиры и работали в химчистке, пока не выучили язык и не нашли работу по специальности. В фирму свою ходят пешком, полтора часа в один конец… Машины у них нет. Одежду покупают в магазинах Армии спасения, едят только картошку и пиццу и вот, наконец, скопили 10 тысяч на первый взнос. От жалости к нам Бренда всхлипнула. Всплакнула и сострадательная миссис Гольдман. Ее дедушка с бабушкой прибыли из Гомеля девяносто лет тому назад. И хотя в черте оседлости они не были профессорами и академиками, но тоже мыли в Нью-Йорке полы и работали в химчистке. Слава Богу, их сын, папа миссис Гольдман, купил химчистку, и еще сорок других химчисток, и вышел в люди. Так что лично миссис Гольдман бедности не знала. И замуж вышла удачно. Мистер Гольдман был владельцем фабрики упаковочных материалов.

– Деньги Гольдманам абсолютно не нужны, – сказала Бренда. – Просто им ненавистна мысль не заработать больше.

Она бросила на пол свою ковбойскую шляпу. Ее всклокоченная кудрявая голова напоминала растрепанный кочан капусты.

– Человечество делится на две неравные части, – задумчиво сказала она. – Большая часть мучается от недостатка денег, меньшая – не знает, куда их девать. Но и отдать не хочет… Впрочем, всех денег все равно не заработать.

Для американского риелтора это было нетривиальное заявление, и у меня возникло подозрение, что Бренда – не просто риелтор.

– Бренда, давно ли вы в этом бизнесе?

– Пять лет, с тех пор как разошлась с мужем. А до этого преподавала в колледже, у меня докторская степень по иудаизму. Я читала курс «Женщины в Библии», а тема моей диссертации – Лилит. Боже, какая это была женщина! А еще я пишу стихи на иврите.

– Почему вы занялись продажей недвижимости?

– В колледже платили гроши, и, когда я ушла от мужа, нам с дочкой было не прокормиться. Кстати, мой муж – чудесный человек…

– Так почему же вы разошлись?

– Скука адская. Он пять раз в неделю играл в бинго. Как вспомню, волосы встают дыбом.

– Они у вас и сейчас дыбом.

Бренда засмеялась и пригладила свои вихры.

– Если купите эту квартиру, подарите мне гребенку и щетку… Ну-с, пора звонить в Калифорнию, сейчас мой ход.

– Добрый день, миссис Гольдман, мне удалось выторговать еще десять тысяч. Они дают 90. На вашем месте я бы согласилась, ведь квартира может простоять на рынке до весны. Представляете, сколько будет вам стоить ее содержание? Что? Отдадите за 100? Честно говоря, трудная задача, но сделаю всё, что от меня зависит… Чао.

– Бренда! Я не верю своим ушам! Неужели согласны? Неужели мы сможем ее купить?

– Если договоритесь с банком, наскребете 100 тысяч и начнете немедленно оформлять документы.

Нам удалось найти «гуманный» банк. Инженерная инспекция и подписание бумаг заняло около двух месяцев. И вот наступил этот день. Впервые в жизни мы стали квартировладельцами. Принимая ключи из Брендиных рук, я расплакалась.

– В чем дело? Что опять не так? – рассердилась Бренда. – Попросите у вашего врача валиум.

– А что, если мы потеряем работу и не сможем вовремя платить? А что, если мы заболеем?

– Джизус Крайст, Людмила Штерн! – проворчала Бренда голосом Вуди Аллена. – Мы изучали в школе Достоевского, нам говорили, что русские обожают страдать. Но не до такой же степени! Чего рыдать? Надо начать деньги зарабатывать, вот и всё. Займитесь бизнесом. Идите в real estate!

– Я в бизнес? Я продавать дома? Да никогда в жизни не сумею!

– Вздор! Поступайте на курсы, сдайте экзамен и начните работать.

– Спасибо, Бренда, за совет и заботу. Я подумаю. Может быть, весной, в апреле.

– Не в апреле, а в понедельник! – Бренда стукнула кулаком по столу. – В понедельник, в 8.30 утра! И чтоб я никогда не слышала «не смогу» и «не сумею», понятно?

Ее серые глаза округлились, щеки раздулись, и если бы она носила усы, то была бы копией Петра Первого.

– Хорошо, хорошо, – бормотала я, пятясь к двери, – пойду запишусь на эти курсы в понедельник… Спасибо… Огромное спасибо… До свидания…

Я выскочила в коридор, отдышалась, напудрила нос и опять постучалась к ней.

– Еще какая-нибудь трагедия? – спросила Бренда.

– Нет-нет… Я просто хочу спросить… Допустим, я кончу курсы и даже сдам экзамен… Что маловероятно… Но кто меня возьмет на работу? Без опыта, без связей, с таким жутким английским…

– Я! Вас возьму я! В это агентство! За этот стол!

– Но почему, Бренда? Зачем я вам?

– Будете работать с русской клиентурой! У меня на таких, как вы, терпения не хватает… Еще какие-нибудь вопросы?

– Только один. Объясните, почему вы так для нас старались?