Читаем Жизнь наградила меня полностью

– Синдром Клаустенберга сопровождается потерей памяти. Жаловались ли вы в прошлый раз на потерю памяти?

Доктор углубился в историю болезни, а в моем мозгу отстукивали минуты на счетчике моей запаркованной машины. Наконец оплаченное время истекло – пятьдесят долларов штрафа обеспечено. Не надеясь на мгновенное излечение синдрома, я деликатным покашливанием привлекла его внимание:

– Доктор, извините, но лимит моего времени исчерпан.

– Сейчас дам рецепт. Принимайте таблетки и приходите через неделю.

Провожая меня до дверей кабинета, доктор Ломбарди на секунду дольше, чем следовало, задержал мою руку в своей мягкой ладони.

– Скажите, о чем вы мечтаете? Что бы вам хотелось в жизни делать?

– Н – не знаю, право… Может быть, писать рассказы.

– Прекрасная мысль, – оживился он. – И очень позитивная. Немедленно начинайте, не откладывайте.

Я отправилась в аптеку, купила таблетки и приступила к курсу лечения. Через неделю наметились некие улучшения:

1. Я написала рассказ, и семья его похвалила.

2. Во время мытья посуды я спела арию Риголетто.

3. В ответ на мамины слова «Надень пальто, сегодня холодно» не залаяла хрипло, а вежливо ответила: «Лично мне, мамуля, тепло».

4. При виде валяющихся на полу мужниных носков не разразилась рыданиями, а молча бросила их в корзину для грязного белья.

Похоже, доктор Ломбарди мне помогает, решила я, намереваясь продолжать лечение. Но, проторчав в ожидании следующего приема сорок пять минут, я сорвалась, нагрубила невинной секретарше и навек покинула Джованни Ломбарди. Так и живу с синдромом Клаустенберга.

<p>Риелтор с человеческим лицом</p>

Среди эмигрантов третьей волны, то есть приехавших в Америку в конце семидесятых, мы были в числе немногих, кто восемь лет спустя после приезда не обзавелся недвижимой собственностью.

Во-первых, у нас не было денег. Во-вторых… Впрочем, достаточно того, что и во-первых. Нам с Витей никогда не удавалось работать одновременно. Иначе говоря, то его увольняли, то меня выгоняли. Сперва, после года работы, начальник компьютерного центра, кстати, тоже русский эмигрант, заподозрил Витю в желании занять его место и выгнал его. Витя нашел другую работу, но моя контора потеряла большой проект – изыскания под строительство атомной электростанции (экологи постарались), и всю нашу геологическую группу уволили за ненадобностью.

Знак свыше, решила я, – с геологией покончено.

Когда мы подсчитывали наши ресурсы, то выяснялось, что, купив дом, мы обречены до конца жизни питаться баночными супами и лишь в дни национальных праздников позволять себе кутеж в «Макдоналдсе».

Поселились мы в Бруклайне, районе Бостона, в просторной квартире, которую снимали всего за 280 долларов в месяц. О, слава канувшему в лету социалистическому «рент-контролю», не позволяющему хозяевам самовольно повышать цены в соответствии с состоянием рынка!

Конечно, с потолка сыпалась штукатурка и раковины были покрыты паутиной трещин. Оконные рамы расшатались, и в них задувал океанский ветер. Но кто в здравом уме ремонтирует съемную, то есть чужую собственность?

Казалось бы, живи и радуйся! Наслаждайся свободой слова, печати, религий и собраний. Но нет. Отсутствие собственного жилья язвило душу и подтачивало здоровье. Можно ли быть счастливым, если друзья строят в подвалах бары, сауны и спортивные сооружения? Можно ли не впасть в депрессию, если те, с которыми на родине ты вкалывал за гроши в одной и той же проектной шараге, разводят в собственном саду павлинов и фазанов, держат в стойлах арабских скакунов, а в гаражах «бентли» и «бу-гатти»? Можно ли вообще заснуть, если твой бывший подчиненный соорудил на своем участке копию версальских фонтанов? Заснуть нельзя. Мы и не спали. Каждую весну нас охватывала домовая лихорадка. По воскресеньям, чуть свет, я бежала за газетой, с религиозным рвением изучала раздел «Недвижимая собственность» и подчеркивала соблазнительные объявления. Например:

«…Очаровательное ранчо. 2 спальни, 2 ванные, современная кухня, веранда, гараж, оборудованный подвал. Всего $ 275 000».

Такое скромное описание привлекало моего мужа, хотя ни 275-ти, ни 175 тысяч у нас не было. И при наших зарплатах банки в долг столько бы не дали. Но меня больше волновали другие объявления:

«Для тех, кто обладает первоклассным вкусом! Для тех, кто ненавидит компромиссы! Викторианская жемчужина! 6 спален, 6 ванных, палисандровая лестница с уникальной резьбой. Мраморные камины, библиотека, оранжерея, бильярдная, квартира для прислуги, теннисный корт. Зайдите в наш дом, и вам не захочется из него выйти. Всего $ 2 500 000».

Вот это написано для меня и обо мне. Это я обладаю первоклассным вкусом! Это я ненавижу компромиссы! И я звонила, и заходила, и мне не хотелось оттуда выходить…

Перейти на страницу:

Все книги серии Биографии и мемуары

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии