Жизнь на волоске

Беседа продолжалась почти всю ночь. Мыглов не жалел красок, описывая трудности, с которыми столкнулось «движение» в Плевенском крае. В результате этого, говорил он, большинство его сподвижников были вынуждены перебраться в Пазарджикский округ, поближе к границе. Но и там они вовсе не думают складывать оружие, а, напротив, надеются развернуть самое широкое сопротивление и потому настойчиво стремятся к объединению всех антиправительственных сил. Мыглов предложил главарю отправиться на объединительное совещание, чтобы обсудить вопросы координации действий отдельных групп. Тут же наметили возможный маршрут движения через Елену, Горна-Оряховицу, Софию, Пазарджик…

Через несколько дней на рассвете выступили в путь. Накануне главарь принялся жаловаться, что у него нет оружия, хотя со своим длинным кинжалом в рукопашном бою он может справиться со всяким, и попросил Мыглова дать ему один из пистолетов. Мыглов с готовностью согласился и отдал бандиту пистолет с предварительно укороченным бойком.

Избегая дорог, шли они по целине, увязая в глубоком снегу. Внезапно бандит остановился и сказал, что не сделает дальше ни шагу, пока не опробует оружие. Он вытащил пистолет и прицелился.

«С ума сошел, что ли? — успел вмешаться Мыглов. — Хочешь выдать нас? И разве так надо тратить патроны?» На всякий случай он сжал в кармане рукоятку своего пистолета. К счастью, воспользоваться им не пришлось, так как бандит согласился с доводами своего попутчика.

— В ту минуту меня прошиб холодный пот… — вспоминает Мыглов. — Ведь осечка неминуемо вызвала бы подозрения у бандита, и мне пришлось бы ликвидировать его, а это вовсе не входило в наши планы.

Среди ночи добрались до надежной явки. Принимал их бывший царский офицер, только что вышедший из тюрьмы, где отбывал срок по приговору народного суда. Хозяин принялся обвинять своих гостей в излишней осторожности и отсутствии активных действий, затем высокопарно заявил, что сам он готов к открытой борьбе с коммунистами и даже хранит для этой цели свой мундир.

Рано утром вновь тронулись в путь с котомками, наполненными хлебом, салом и домашней колбасой.

На следующий день добрались до маленькой станции и сели в поезд, идущий до Горна-Оряховицы… Заранее было предусмотрено, что каждый день с 14.00 на вокзале в Горна-Оряховице будут дежурить два оперативных сотрудника органов госбезопасности Гочо Илиев и Никола Коков. Мыглов должен был во что бы то ни стало попасться им на глаза, затем ему надлежало под каким-нибудь предлогом отдалиться от своего спутника, чтобы Илиев и Коков без лишнего шума в это время задержали опасного бандита.

На перроне в Горна-Оряховице Мыглов предложил своему спутнику покараулить багаж, пока сам он зайдет в туалет. Но бандит наотрез отказался остаться один: еще в поезде он, что-то почувствовав, насторожился, сделался неспокойным и подозрительным, что еще больше увеличило риск, которому подвергался Мыглов. Естественно, Мыглов опасался не пистолета, а кинжала, который бандит мог неожиданно пустить в ход. К счастью, тот ни на минуту не усомнился в своем «единомышленнике» — напротив, даже предложил идти на некотором расстоянии друг от друга, чтобы, если один из них попадет в руки милиции, другой смог скрыться и продолжить борьбу против коммунистов.

Развязка приближалась — сотрудники органов госбезопасности вовремя заметили появление Мыглова на вокзале. Каким-то образом бандит почувствовал опасность — им овладело паническое беспокойство, он то и дело зло, словно загнанный зверь, озирался по сторонам. Как бы невзначай Илиев и Коков приблизились к бандиту и, не дав опомниться, обезоружили и скрутили ему руки. Он лишь успел крикнуть: «Беги, Аньо (под этим именем представился ему Мыглов)! Нас предали!»

— Я увидел, как его втолкнули в крытый джип, и только после этого успокоился, — вздыхает Мыглов.

Он до сих пор помнит, какое облегчение и радость почувствовал в те минуты. Много дней Мыглов вынужден был провести среди бандитов — дышать одним воздухом с ними, говорить на их языке убийц, выслушивать несбыточные мечты о возврате старых порядков и кровожадные планы расправы с коммунистами. И вот уже все позади, можно вновь стать самим собой. В радостном волнении сел Мыглов в поезд до Стара-Загоры, где его ожидала встреча с коллегами и друзьями, с женой и родившимся в его отсутствие ребенком.

Я прошу моего собеседника вспомнить, испытывал ли он страх, находясь среди врагов, и как подавлял его. Без всякой рисовки Мыглов отвечает, что страха, как такового, не было, но было постоянное ощущение опасности. Сознавал он и то, что малейшая ошибка может привести к провалу операции и к гибели как его самого, так и многих других честных или невольно заблуждающихся людей. Но сознание лежащей на нем ответственности не подавляло, а, наоборот, как бы придавало новые силы и позволяло в условиях смертельного риска действовать уверенно и спокойно. И все же Мыглов почувствовал, какое огромное напряжение свалилось с его плеч, когда оперативные работники защелкнули наручники на руках бандита.