Жизнь на льдине

Последнее время наша деятельность подчинена задачам спасения экипажа самолета Леваневского. Мы ведем только самые необходимые научные наблюдения и радиовахты. Все остальное время приходится упорно работать на аэродроме, расчищать площадки на случай посадки больших самолетов Водопьянова, Молокова и Алексеева на станции «Северный полюс».

…Погрузили лопаты, пешни и поехали на аэродром. Сбросили с себя меховые тужурки. Работа закипела. Погода отвратительная: туман и снег. Мы промокли, но продолжали энергично трудиться.

Все-таки в подобных условиях работать тяжело. К тому же приходится далеко бросать лопатой мелкий лед и таскать крупные куски торосов. Изредка мы прекращали работать и отдыхали. Один такой перерыв я использовал для того, чтобы сходить в лагерь и разогреть обед.

21 августа

Сегодня у нас традиционный праздник — юбилейный день посадки на лед Северного полюса. Уже три месяца мы живем в нашем ледяном лагере. По этому поводу я приготовил к обеду сладкое блюдо. Перед обедом мы выпили по рюмке коньяку.

Эти дни мы так много работали, что руки и тело ноют. Когда сегодня вернулись после расчистки аэродрома в палатку и присели отдохнуть, не прошло и получаса, как все заснули.

Проснувшись, я взглянул на ребят и невольно рассмеялся: каждый спал в той же позе и на том же месте, куда сел отдохнуть. Решил всех разбудить. Это не так-то легко удалось: после тяжелых трудов и зверской усталости, которая сейчас всех нас охватывает, братки пробуждаются лишь от долгих криков и увещеваний. Наконец-то ребята проснулись, разделись, забрались в спальные мешки и снова заснули крепким сном.

Мы все заняты судьбой экипажа самолета Леваневского. Наша радиостанция непрерывно следит за эфиром, и потому никакой связи с семьями у нас в последние дни нет. Ребята немного нервничают: мы привыкли часто получать сообщения из дома. У Петровича родилась дочь, но он даже не знает, какое ей дали имя. Все мы его успокаиваем:

— Ничего, плохо не назовут…

22 августа

Позавтракав, снова отправились на аэродром. Захватили с собой флажки, чтобы укрепить их на льдине и этим очертить границы площадки для возможной посадки На этот раз с нами пошел и Эрнст. Он захватил киноаппарат, чтобы снять отдельные эпизоды нашей работы. В течение нескольких минут он выполнил все свои кино- обязанности и присоединился к нам: расчищал ледяное поле и отвозил лед. Работа пошла скорее: должно быть начинаем втягиваться.

Мы уже разрушили последнюю большую гряду торосов. Под ударами наших пешней она быстро рассыпалась. Я осмотрелся кругом: исчезли бугры, исчез ледяной вал, поле стало гладким. Сейчас мы мечтаем о морозе. Если бы температура понизилась, наше «летное поле» укрепилось и мы смогли бы принимать большие самолеты.

После полудня ушел варить обед, а ребята продолжали работать до вечера. Неожиданно сквозь облака прорвалось солнце. Правда, ненадолго, но и этого было достаточно, чтобы вызвать большую радость у Жени Федорова, который сразу начал определять по солнцу наше местоположение. Вечером мы уже передавали на материк новые координаты; за эти шесть дней нас отнесло немного на север.

Настроение у всех приподнялось: рады, что наша работа быстро подвигается. К тому же сегодня начали поступать радиограммы с материка. Больше всех получил Теодорыч: он сидит и молча улыбается. Но настроение у него хуже, чем у нас: он болен, и наш врач Петрович уже попечительствует над ним. Ширшов говорит, что у Теодорыча небольшое отравление колбасой. Наверное, Эрнсту попал плохой кусочек. Бедняга мучается уже третьи сутки.

После обеда Петя час отдохнул и снова приступил к работе с вертушками.

Женя обрабатывал материалы по магнитным вариациям.

23 августа

День начинается размеренно, как в военном городке, по точному и заранее намеченному расписанию. Эрнст будит Женю, который выходит на улицу, делает метеорологические наблюдения, вручает сводку Теодорычу, а тот в свою очередь передает ее на остров Рудольфа. Потом мы все собираемся на кухне. Завтракаем, пьем чай, курим и расходимся каждый по своему делу.

Петрович приступает к очередному спуску вертушки. Женя собирает инструменты, чтобы идти на аэродром, но в это время на нас обрушивается крупный, мокрый снег. Мы боимся промокнуть, так как сушить одежду негде. Поэтому воздерживаемся от путешествия на аэродром и сидим в палатке. В свободное время делаем флажки для аэродрома. Я принес в палатку черный сатин (даже это оказалось в нашем полюсном «универмаге»), разрезал его на куски. Привязываем флажки к палкам.

Вскоре снег прекратился, но весь наш лагерь окутан густым, непроницаемым туманом. Окружающий мир закрыт для нас. Все же решили двинуться «в поход», закончить очистку аэродрома. В лагере остался только один Теодорыч, который продолжает работать на своей радиостанции: он не снимает наушников.