Жизнь на льдине

Петрович, движимый желанием собрать с дрейфующих баз как можно больше имущества, вскарабкался на высокий торос, который торчал на соседней льдине, и стал осматривать окрестность. Ему удалось обнаружить две базы с продовольствием и горючим, но добраться к ним было невозможно: они были отделены от нас широкими трещинами. Однако вскоре льдины немного сблизились. Мы воспользовались этим и поспешили к своим базам.

Быстро перетащили запасы продовольствия. Демонстрируя чудеса акробатики, перебрались через широкую трещину и достали нарты, которые лежали около гидрологической палатки. Нарты всегда пригодятся! Не удалось спасти только гидрологическую лебедку — очень жаль!

Стемнело. Подогрели обед. Мы все настолько устали, что у нас пропал аппетит. Попив чаю, ушли в шелковую палатку спать.

Я остался дежурить на ночь. Показалась луна. Для нас это большая радость: свет нам теперь очень нужен, так как в темноте можно провалиться в трещину.

Пообедали, пили чай с тортом.

По радио узнали о правительственных мероприятиях по оказанию помощи нам: «Таймыр» уже вышел из Мурманска; маленький «Мурманец» пробует пробиться сквозь льды, спешно ремонтируется в Кронштадте «Ермак».

Послали телеграммы семьям, чтобы родные не беспокоились, а то еще, чего доброго, они начнут думать, что мы здесь погибаем…

Мы не беспокоимся ни о себе, ни о своих семьях… Мне вспоминается трагическая запись капитана Скотта, который, возвращаясь с Южного полюса, мучительно думал: кто обеспечит его семью, если он погибнет? У нас нет таких мыслей: о нас заботится весь советский народ, наша партия, наше правительство.

В полдень я вышел из палатки и не удержался от радостного восклицания:

— Солнце! Наконец-то!

У горизонта сквозь туман просвечивал долгожданный красный диск. На оранжевом фоне — яркая заря. Резко выделяются зубчатые груды торосов.

Эрнст и Женя заулыбались, вылезая из-под меховой одежды, которую они старательно сортировали.

Теодорыч взглянул на нас и удивился:

— Какие вы все страшные, измученные, желтые!.. В темноте это было незаметно… Интересно знать, на кого я сам похож?..

К нам надвигалась пурга. О ее приближении мы узнали по барометру и по беспокойному поведению Веселого.

Мы уложили наше хозяйство на нарты, чтобы быть готовыми к мгновенной эвакуации.

Женя и Петр Петрович уложили всю свою научную аппаратуру, которую обязательно надо спасти, результаты научных наблюдений, пробы воды и баночки с «живностью» на специальные нарты, укрыли и увязали их. Затем Петя отправился за бидоном с колбасой. Он преодолел три трещины, перепрыгивая с одной льдины на другую.

В честь появления солнца мы выпили по рюмке коньяку, закусили тортом. Все очень устали и поэтому решили хотя бы немного поспать. Кренкель остался дежурить по лагерю.

Выйдя на улицу, я заметил между льдами нерпу. Выстрелил в нее, но промахнулся… Этот промах я отнес за счет винтовки. Взял лист фанеры, укрепил его и начал пристреливать оружие.

Объявил браткам: как только будет свободный час, пусть сдают зачет по стрельбе на снайпера; патронов у нас много. Это сообщение вызвало особенный восторг Петровича, который готов стрелять в любую минуту.

Слушали «Последние известия по радио». В передаче много говорилось о нас.

Правительство с большим размахом развертывает операции по снятию нас со льдины.

Председателем правительственной комиссии назначен Анастас Иванович Микоян. Задание этой комиссии закрыть нашу станцию, закрыть без потерь. А что это произойдет именно так, мы ни минуты не сомневаемся. Советское правительство имеет возможность направить в Арктику быстро и организованно корабли и самолеты, лучших полярных моряков и летчиков. Спасение четырех советских людей, терпящих бедствие на льдине, рассматривается как государственное дело. Так разве можно сомневаться в том, что мы не будем оставлены на милость волн Гренландского моря. Мы продолжаем спокойно работать на обломке нашей льдины.

4 февраля

Ночь прошла тихо, без толчков.

Теодорыч хорошо зарядил аккумуляторы для радио и научных работ.

Завели патефон. С удовольствием слушали музыку. Протерли мокрой тряпкой лица и как-то посвежели.

Нас изнуряет пурга, потому что при этом на улице одежда быстро мокнет, а сушить ее негде.

Все же мы отправились на одну из соседних льдин, где остался технический склад. По дороге перепрыгивали через трещины. Выбрали со склада все вплоть до мелочей и привезли на нартах в лагерь. Теперь он напоминает своим видом цыганский табор: все наше хозяйство уложено на нартах.

Льдина, на которой мы живем, уже треснула в трех местах. По краям ее тоже обнаружились трещины, и мы думаем, что скоро останемся на еще меньшем обломке…

За связь с материком мы спокойны: она находится в руках такого замечательного радиста, как наш Теодорыч.

Целый день работали с Эрнстом, приводя все в порядок. После каждого путешествия на соседние льдины, где у нас еще осталось горючее, мы возвращались в палатку и заводили патефон. Эрнст напоминал мне об этом обычной фразой:

— Отведем душу, что ли?..