Жизнь может быть такой простой

Такое положение дел связано, возможно, с тем, что свободное время не смогло стать самодостаточным, потому что всегда оставалось младшей сестрой работы. Само понятие так и определяется: это время, свободное от работы. Тем самым свободное время – это время второго класса. Неудивительно, что оно добросовестно старается приобрести благородные черты трудовой деятельности. И можно, пожалуй, утверждать – это ему вполне удалось. Настоящий триумф работающего общества! Даже свободное время стало работой. Крупный социолог Макс Вебер указывал на то, что в странах с кальвинистской этикой труда слова, обозначающие работу, имеют сакральный характер. По-немецки говорят «Beruf – профессия», что происходит от «Berufung – призвание». Звучит немного преувеличенно, когда чье-то «призвание» заключается в уборке мусора. Или, например, бухгалтеры – они тоже крайне редко считают то, чем занимаются, делом своей жизни. Тем не менее и то и другое – профессиональная деятельность. Даже языковые новообразования обязательно включают в себя отсылку к «работе». С нуждающимися в помощи людьми проводят «социальную работу» вместо «ухода», бывает работа с родственниками, с инвалидами, с молодежью, со стариками, работа во время траура. Итальянцы, которым немецкий менталитет несколько чужд, тайком поговаривают, что немцы жалеют, что спят, – и правильно, даже во сне они еще работают. Понятие «Traumarbeit»[16] – это также немецкое языковое творение.

Однако есть понятие еще хуже, чем «свободное время». Это «отдых». Надо бы строго запретить себе отдыхать, так как для чего, собственно, это делают? Естественно, чтобы потом лучше работать. Этот временной отрезок имеет с самого начала определенную цель. В трудовых договорах сегодня все еще стоит возмутительная формулировка, заключающаяся в том, что работник должен использовать свой отпуск для восстановления работоспособности. Куда мы с этим придем! Скажите, пожалуйста, какое отношение работодатель имеет к отпуску? Здесь работающее общество обнажает себя как бессовестно тоталитарное. Очевидно, некоторые все еще считают, что работодатель отвечает за жизни зависящих от его оплаты. Профсоюзы пока не протестуют против таких вербальных аварий. Свободная демократическая формулировка была бы более уместной: работодатель должен так организовать работу, чтобы работник с радостью проводил свое свободное время. Однако никто не требует ничего в этом роде, что показывает, как неоспоримо работающее общество господствует над свободным временем. И в этих темницах томится жизнерадостность.

Лорио [17] и восхваление Ничего

Женский голос из кухни в направлении жилой комнаты:

Что ты там делаешь?

Он: Ничего…

Она: Ничего? Почему ничего?

Он: Я ничего не делаю…

Она: Совсем ничего?

Он: Нет…

(Пауза)

Она: Вообще ничего?

Он: Нет… я здесь сижу…[18]

Этот диалог тянется еще долго, и когда смотришь эту сцену с супружескими парами, то видишь, что всегда смеется только половина публики. Так происходит потому, что такое распределение ролей и сама тема – не редкость. Сидеть просто так и ничего не делать считается во влюбленной в работу Германии почти неприличным. Ничто так не провоцирует, как безделье. Если бы муж делал даже нечто совершенно бессмысленное, он смог бы, пожалуй, успокоить требующую ответа жену. Но просто сидеть, не предпринимая ничего! Уже в детстве каждого учили: безделье – это начало всех пороков.

Древние греки были совсем другого мнения. В то время как мы отдыхаем, чтобы работать, Аристотель категорически заявлял: «Мы работаем, чтобы иметь досуг». С досугом свободное время не имело ничего общего. У греков, конечно, был не министр по вопросам труда, а министр досуга и бесцельной деятельности – разумеется, только для политического порядка, который уважает честь свободных сограждан, так как согласно Аристотелю тираны затрудняют досуг. Итак, у греков все вращается не вокруг работы, а вокруг досуга. Досуг называется Scholia, а работа называется ascholia (недосуг). Римляне это переняли. Otium был у них досугом, а negotium (недосуг) был работой, делами.