Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Веня, Венечка, успокойтесь.

Он сидел такой несчастный, что пришлось сесть рядышком и приобнять его за плечи.

— Веня, все проходит. Любые неприятности. Вот уедут они — и все нормализуется.

— Вы не понимаете. Я знаю, что выгляжу кретином. Но — а что мне делать-то оставалось? Идиотская ситуация. Ладно, когда в постель к мужчине укладывают девушку. Это — классический случай. Так всегда было. А тут же…

— Вениамин, вы отстали от жизни. Как минимум на целый век.

— Что, альфонсы нынче в моде?

— При чем здесь альфонсы? Девушки просто активнее стали, только и всего-то.

— Вам смешно, да? Еще бы.

— Да нет, Венечка. Если вам неприятно говорить на эту тему — не надо. Только… Веня, а вам точно эта девушка не нравится?

— Вы это о чем? Я что, должен с ней спать? Из вежливости?

— Почему — из вежливости?

— А почему еще?

— А почему вы вообще согласились на такое «размещение»?

— А меня кто-то спрашивал?

— Что значит «спрашивал — не спрашивал»?

— То и значит. После вечернего чаепития мама говорит: «Ну все, детки (Детки! А?!). Спокойной ночи. Я вам у Венечки в комнате постелила, там вам удобно будет». И вместе с Кларой Львовной удаляется. Спать.

— Ну?

— Что — ну? Флора тоже поднимается и говорит: «В самом деле, Веня, пойдемте. Я так устала за сегодня».

— Какая еще Флора?

— Эта самая девушка. Дочка Клары Львовны.

— Ну и?

— Ну и. Она идет спать, а я дожидаюсь, когда она уснет, и укладываюсь в ванне.

— Где?!

— В ванне. В каком-то фильме видел. А что? Даже неплохо. Холодновато, правда. Одеяло пришлось вместо матраца использовать.

— Веня, а они же у вас неделю живут. Вы что, неделю в ванне проспали?

— Да нет. — Вениамин даже улыбнулся. — Тут вообще — целая история. В смысле — рассекретили меня уже на второй день. Маме среди ночи ванная понадобилась. Полночи ругались шепотом. Потом я устраивался на полу.

— Как?

— А так же. Дождусь, пока Флора заснет, а тогда стелю себе на пол одеяло.

— Ну и чем плохо?

— А Флора стала меня ждать. То есть — дожидаться. Я рано встаю, мне же к восьми на работу. А они все, наверное, днем отсыпаются. А потом вечером у меня уже глаза слипаются, а она — бодрая и веселая: «Веня, ну что ты, в самом деле? Боишься меня, что ли? Венечка, я не кусаюсь. Веня, мы же родственники, почти брат и сестра, ну иди сюда, я к стеночке отвернусь, чтобы тебя не смущать. Да не бойся, не изнасилую я тебя, в самом-то деле…». А сама в прозрачном пеньюарчике картинно так потягивается.

— Красивая?

— Кто?

— Девушка. Флора.

— Да откуда я знаю?! То есть красивая в принципе, но — не по мне.

— Как это?

— Понимаете, она слишком активная. Получается, я все время от нее отбиваюсь.

— Веня, простите, но ведь насильно никто не заставит…

— Что?

— Ну…

— А… Насильно — нет, конечно. Но чувствуешь себя омерзительно. Ты вынужден выбирать: или — оскорблять девушку пренебрежением, или — не оскорблять, но тогда… Вот я и сбежал. Можно сказать — позорно сбежал.

— Ладно, Веня, чего там… Смотрите только, чтоб с мамой у вас больших неприятностей не получилось.

А на следующий день мое младшенькое чадо огорошило меня:

— Мам, а наша классуха сказала, что придет к нам домой.

— Кому сказала? Тебе? Чего ради?

Что-то я не помню, чтобы в последние два-три десятка лет учителя посещали дома своих подопечных. В школу вызвать родителей — это да, это пожалуйста, это — само собой. А вот чтобы самим, в свое собственное личное свободное время… Это в нашей советской школе иногда бывало такое, что учителя посещали семьи особо неблагополучных учеников, кто-то над кем-то шефствовал, кто-то кого-то брал на поруки… Но те времена благополучно канули в Лету вместе с нашим социализмом.

— Не мне. Я слышал, как она директору говорила, что должна быть создана комиссия, а он ей сказал, что ему некогда чепухой заниматься. Она тогда психанула и сказала, что займется сама, а на него какие-то выводы упадут.

— Что за ерунда? Ладно, спрошу завтра у Виктоши, — задумчиво протянул Вовка. — Мам, а если и вправду эта крыса явится, что мы с ней делать будем?

— Чаем поить. Откуда я знаю?! Ко мне на дом в свое время учителя не приходили!

— А есть другой вариант, — заявила Ксюха, — напустим на нее Лордика: мя-я-со!

— Ага. А косточки закопаем во дворе под акацией. Не мели чушь!

— А что, мысль здравая. — Вовка, как всегда, жизнерадостен. — Только псинка ваша ни на что, кроме сосиски, броситься не способна.

— А — ваша? Тохин, а в чем вообще дело-то?

— Да не знаю я, чего она ко мне привязалась. Говорит, что мы — неблагополучные.

— Сама она — дура недоделанная.

— Вовка!

— А что — Вовка? Скажешь — не дура?

— Ладно. Ты все-таки попытайся выяснить, в чем там дело. У кого-нибудь. Я уже не могу. Меня уже тошнит от вашей школы.

— Жанна Валерьевна, а знаете, о чем я подумал? — вдруг подал голос Вениамин. Сидел себе тихонечко в углу на диване. Про него все как-то подзабыли: дело-то — сугубо семейное. — А давайте ремонт доделаем. Обои наклеим. За вечер успеем. Давайте, а? А то, если действительно кто-нибудь к вам с проверкой придет, лучше, если квартира будет иметь нормальный вид.