Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника

– Мне пора кормить дедушку, – сказала Лёлишна, – и Эдуарду Ивановичу что-нибудь на ужин приготовить.

– Что-нибудь! – Петька презрительно хмыкнул. – Он, к твоему сведению, только сырым мясом питается. Точно, точно. Сырое мясо. Каждый день. Иначе звери слушаться не будут. Он и ест вместе с ними, чтобы они видели, с кем имеют дело.

Лёлишна с Виктором рассмеялись.

– Смейтесь, смейтесь! – Петька сплюнул. – А правда моя. Вы еще хлебнете горя с этим дрессировщиком. Хорошо, что я его проспал.

– Завидуешь ты просто, – сказал Виктор.

– Завидую? Ей? Одному только я человеку завидую. Сусанне Аркадьевне Кольчиковой. Вот тут у меня слюнки текут. – Петька сплюнул. – Я тоже единственный ребенок, а разве сравнишь? Мне бы хоть деньков пять прожить так, как она живет. Ух, я бы!

– А чем у тебя жизнь плоха? – спросила Лёлишна. – Спишь сколько тебе надо…

– А ты знаешь, почему я много сплю? Потому что просыпаться незачем. Вот сейчас вздремнул немного, проснулся – в магазин погнали. Знал бы такое дело, спал бы до утра.

– А давно тебя в магазин послали? – спросила Лёлишна.

– Да с полчаса уже прошло, – ответил Петька, – если не больше. Я еще когда дверь открывал, то помнил, что в магазин иду. А дверь закрыл – и отшибло память. Только сейчас вот вспомнил. Значит, опять попадет. По всем правилам. Но ничего! – грозно продолжал он. – Скоро моему горю конец. Еще несколько лет, получу паспорт, и я – свободный человек. Живи как хочешь. Каждый день в кино раза два. Учебы никакой. Учительницу на улице встречу, не испугаюсь. «Наше вам!» – скажу, и дальше пошел. Благодать!

– Иди лучше в магазин, – напомнила Лёлишна.

– Теперь уже все равно. Теперь все равно попадет. Одна радость у меня сегодня: Сусанна башку, головку свою с бантиком, расколотила. С окошка упала, вобла несчастная. Зебра в клеточку.

– Иди в магазин, – опять напомнила Лёлишна.

– Не командуй! – огрызнулся Петька. – У меня и без тебя командиров хватает. Вокруг меня одни командиры, один я гвардии рядовой. Ничего, в армию пойду, сам командиром буду. Уж я покомандую! Сусанна у меня медсестрой будет. Я ей покажу, где раки зимуют!

– Иди в магазин! – сказал Виктор.

Петька плюнул и пошел в магазин.

В цирке снова переполох, поэтому очередной номер нашей программы – десятый по счету – задерживается

Чип получил по заслугам. И если бы он умел плакать, то обязательно бы поплакал от обиды. А если бы он мог рассуждать, то рассуждал бы примерно так: «Ладно, я виноват. Но почему этот хулиган по имени Хлоп-Хлоп сидит как ни в чем не бывало? Ведь это он отвязал меня! Почему же ему дали яблоко, а мне не дали даже поесть? Почему со мной никто не разговаривает? Почему никто меня не приласкает?»

В это время Хлоп-Хлоп доел яблоко и огрызком запустил в Чипа.

И попал ему прямо в нос.

Чип яростно зарычал, рванулся к обидчику, но опрокинулся на спину, отброшенный назад натянувшимся поводком.

Мартыш зааплодировал сам себе и восторженно запищал. Если бы он мог рассуждать, то рассуждал бы примерно так: «Глупый же ты, Чип. Уж так в природе устроено: если она дает силу и острые клыки, то не дает – чего? – ума. Вот я по сравнению с тобой слабенький, но зато хитрый и ловкий. Да еще умный. Кого угодно обману!»

И опять мартыш сам себе захлопал в ладоши. И радостно заверещал.

А тигренок зарычал, оскалив пасть.

Хлоп-Хлоп показал ему язык и упрыгал в зрительный зал.

Вокруг манежа стояла решетка, и Эдуард Иванович повторял со своими хищниками программу.

Мартыш поползал по столбам, покачался на тросике и вдруг увидел брезентовый шланг. Его провели сюда на случай, если звери взбунтуются.

Мартыш вдоль шланга выбежал на служебный дворик и оказался у столбика. А на столбике был ящик с открытой дверцей. А в ящике кран. И Хлоп-Хлоп недолго думая начал что было силенок отвинчивать его.

Шланг на глазах как бы превращался в живую змею. Наполняясь водой, он шевелился и даже немного извивался.

Из мелких дырочек брызнули фонтанчики.

Ой, как весело!

Мартыш, как вы, конечно, догадались, сам себе зааплодировал и восторженно запищал: вот как обрадуются все, увидев это чудо – живой шланг!

И представляете, что началось? Вода ударила из брандспойта вверх, под купол, и дождем полилась на манеж, на львов, на укротителя, на рабочих.

Звери зарычали, заметались.

Эдуард Иванович дважды выстрелил из пистолета.

А Хлоп-Хлоп схватил брандспойт и направил его прямо за решетку – давай гонять львов!

Он радостно повизгивал и водил струей то вверх, то налево,

то направо, то вниз.

Ox, уж как весело!

Ох, до чего здорово!

К нему пытались подойти, чтобы отобрать шланг, а он думал, что с ним играют.

Люди смешно размахивали руками, отбиваясь от струи, закрывали лицо, прыгали по скамейкам.

В суматохе никто не догадался сбегать и завинтить кран.

А Хлоп-Хлоп уже предвкушал удовольствие от того, как все будут его ласкать, угощать сахаром, называть нежными именами. (Например, Хлоп-Хлопик.)

И тут он получил такой пинок, что взлетел в воздух.

Несколько раз перевернулся.

Перелетел через решетку.