Жизнь и время Гертруды Стайн

Другой американец Джозеф Брейер с энтузиазмом опубликовал сборник рассказов Полезное знание, но затраты не оправдались, и энтузиазм Брейера увял, как и надежды писательницы на солидный американский рынок.

В конце концов, оглянувшись вокруг и увидев десятки малых издательств, Элис предложила заняться самоизданием: основать собственное издательство и попытаться сбывать печатную продукцию через книгопродавцов. Элис была не только инициатором идеи, но и взвалила на себя все, связанные с производством книг обязанности: и издателя, и директора, и ответственного за маркетинг. Вначале планировалось это бремя разделить с кем-нибудь еще, но Элис не согласилась. Издательству присвоили название Плейн Эдишн. Начальный капитал составили деньги от продажи (к огорчению Токлас) картины Пикассо Девушка с веером.

Наслушавшись советов друзей и Вильяма Брэдли, начинающие издатели выбрали первую книгу — К Люси Черч дружески[47] — романтическая новелла ни о чем, разве что упражнения Гертруды в языке. Тираж в тысячу экземпляров расходился медленно. Но книга устроилась на витринах магазинов, продававших английскую литературу. Один вид ее доставлял Гертруде «детское удовольствие». Относительную неудачу с продажей Элис объясняла частично плохим оформлением и переплетом. Затем последовало 120 копий «перевода» Enfances Унье под длинным названием Прежде чем увядают цветы дружбы, увядает дружба (1931) и Как писать (1931).

Амбиции Элис росли, и она вознамерилась напечатать серию из трех произведений, начиная с Оперы и пьесы (1932), затем Матисс, Пикассо и Гертруда Стайн, с двумя рассказами (1933). Все эти издания увидели свет, на сей раз с помощью опытного печатника.

Увы, смелая затея Токлас не оправдалась, затраты превышали доходы от продажи, но все-таки определенный эффект был заметен. На выпущенные книги появлялись рецензии в газетах и журналах (в основном, от знакомых), и имя писательницы держалось на плаву в литературной среде.

Издательство вскоре прекратило свое существование. Особого смысла оставаться в Париже не было, и женщины теперь большую часть года проводили в Билиньине, туда же зачастили и гости. На сей раз контингент посетителей значительно изменился, как и условия приема. На улицу Флерюс любой из принятого круга или гость с рекомендательным письмом мог объявиться почти без предупреждения и на короткое время. Билиньин же отстоял от Парижа на 500 с лишним километров, и добираться поездом, да еще на ‘минутку’, не выходило. Требовалась предварительная договоренность с хозяевами. Гертруда и раньше была разборчива в приглашениях, но ныне присмотр за домом, серьезный возраст и усиленная работа над рукописью воспоминаний вынудили ее быть разборчивей в выборе приглашенных. Да и круг прежних знакомых сузился.

Павла Челищева уже ‘переправили’ к Эдит Ситвелл. Хотя к художнику, не без помощи патронессы (ангел-хранитель, по выражению Челищева), пришел финансовый успех, он писал отчаянные письма Гертруде, сравнивая свое положение ‘русского’ с положением негров в Америке. Томсон получил ‘двухлетний’ отпуск, художнику Жене Берману дали понять, что Гертруда утратила интерес к его живописи. Еще ранее канули в небытие и Мейбл Додж, и Мейбл Викс, и Этта Коун — всех не перечислить. Складывается впечатление, что к началу 30-х годов теряется регулярность проведения парижских субботних вечеров.

В январе 1931 года Гертруда констатировала в письме к Ван Вехтену: «В остальном, всерьез поссорившись с нашими юными друзьями, мы наладили мирную жизнь».

Летом 1931 года в Париж приехали американский композитор Аарон Копленд и будущий писатель и музыкант Пол Боулз. Перед Боулзом, молодым, очаровательным, безупречно одетым и богатым человеком, открывались в Париже все двери, но особенно его привлекла Гертруда Стайн. Он пожил в Билиньине две недели, во время которых Гертруда подвергла разбору и критике его раннюю поэзию. Боулз согласился с доводами и занялся своим основным увлечением — сочинением музыки и прозой. К поэзии он вернулся гораздо позже, в зрелом возрасте, будучи уже сложившимся писателем. В обширном, двухчастном интервью, данном в 1995–1996 году, он признал влияние Стайн на свое творчество. Вот отрывок из интервью: