Жизнь и время Гертруды Стайн

Брейвиг Имс, отучившийся два года в Дартмутском колледже, решил стать писателем и отправился в 1925 году на грузовом корабле во Францию. В Париже после нескольких недель проживания он оказался в среде таких же молодых людей, пытавшихся утвердиться в своих творческих устремлениях. Познакомившись с Челищевым, Томсоном, братьями Берман, Унье и др., он немедленно выяснил, что все они группируются вокруг Гертруды и, если он хочет добиться успеха, без ее помощи не обойтись. Придя в гости, Брейвиг произвел отличное впечатление на женщин и получил приглашение на ужин. Но не меньшее, если не большее впечатление произвела на него хозяйка, да и вся обстановка в квартире. Брейвиг Имс стал одним из самых приближенных к Стайн молодых людей, вызвав неудовольствие Челищева, решившего, что его оттирают на вторые роли. Опекали начинающего писателя довольно долго: «Мы полюбили Брейвига Имса, хотя Гертруда сказала, что его цель — льстить». Гертруда буквально ‘висела’ над ним, пытаясь выработать в нем привычку к регулярной писательской работе. Как только отцовской финансовой поддержки стало не хватать, Брейвиг начал подрабатывать, но ни на одной работе закрепиться не мог — у юноши были иные планы и увлечения, которые окончились женитьбой во время путешествия по Прибалтике. Ничего не изменилось в его поведении и после женитьбы. Реакция Гертруды не требует объяснения и демонстрирует столь обычную степень ответственности и озабоченности за судьбу молодых людей, доверившихся ее менторству:

Мой дорогой, в последний раз скажу, что я думаю. Ты и Валеска [жена] ведете себя, как дети в лесу, в ожидании, что их накормят. Я весьма разочаровалась, узнав, что ты не закончил своего Чаттертона или что-нибудь другое. Становится совсем неинтересно, если ты собираешься стать тем писателем, который сидит и ждет аванса. В любом случае у тебя было достаточно денег в этом месяце, что давало тебе возможность сделать что-нибудь, а ты не сделал. Ты знаешь, что никакая толпа не приемлет вас обоих, пока вы не придете к ней сами. Добиться успеха своим собственным путем — невеселое право, но это единственный путь для каждого.

Письмо хранится в черновике, и неясно, было ли оно отправлено адресату, но таково было настроение Гертруды. Она также посоветовала Имсу поискать надежную работу, а не воображать из себя некоего индивида, которому надлежит совершенствовать талант, сидя дома. Брейвиг признает: «То были жестокие и неприятные слова, но они сослужили мне хорошую службу». Спустя некоторое время он нашел работу переводчика, но к тому времени уже произошел разрыв с Гертрудой. Все случилось просто. Полагаясь на теплые отношения с женщинами, Брейвиг перешел черту. Не без дальнего умысла поселился с беременной женой в гостинице, недалеко от Билиньина, где Гертруда и Элис только что арендовали домик. Стоило Имсу объявить о желании отправить жену в Белли, что в нескольких километрах от Билиньина, а самому отправиться в отпуск, последовало решительное ‘нет’. Объявить запрет выпало на долю Элис. Она звонком сообщила Брейвигу, что его план обе женщины считают «невероятной наглостью» и «нахальством». А посему больше не хотят его видеть. Отправлять молодому, скажем так, бездельнику, беременную жену на попечение двух пожилых женщин трудно квалифицировать иначе — и… голова Имса слетела с плеч.

Имс понял промах и извинился. А когда 1929 году у него родилась дочь, Элис по его просьбе стала крестной матерью новорожденной. Все вернулось на прежний уровень. Гертруда и Брейвиг продолжили обмен письмами. В 1936 году Имс издал книгу воспоминаний Признание еще одного молодого человека. В ней он тепло описал пору дружбы с Гертрудой и ее советы, но профессиональным писателем он так и не стал.

* * *

Журнал Литтл Ревью в мае 1929 года провел опрос представителей творческой интеллигенции, попросив ответить на три вопроса: Самый значительный момент в вашей жизни? Что вы ожидаете от будущего? Как вы относитесь к современному искусству? Гертруда дала простые ответы, соответственно: Рождение; В основном, то же самое; Мне нравится его смотреть.

Ответы естественны и логичны, учитывая, что Гертруде было уже 55 лет. Можно ли было предвидеть, что последующие (и последние) семнадцать лет ее жизни окажутся далеко «не тем же самым».

Спокойное время в Билиньине