Жизнь и смерть генерала Корнилова

Быхов – старинная польская крепость, находящаяся на высоком и крутом берегу реки Днепра, который в этом месте делает изгибы, что придает реке вид ползущей змеи. Развалины старых стен и башни свидетельствуют о ее былом могуществе и недоступности. Все население этой старинной крепости-деревни состоит из евреев, за исключением нескольких русских семейств. Близость железной и великолепной шоссейной дорог ничуть не способствовала ее оживлению и благоустройству вследствие плохой администрации и к тому же незаинтересованности в этом самих жителей. Кривые и весьма грязные улицы с некрасивыми и неопрятными домами свидетельствовали о неряшливости их обитателей. Мы приехали в Быхов в автомобиле. Первое впечатление было отвратительное. Школа, по словам исполкома приготовленная для приема узников, была совсем непригодна для жилья. Она стояла у самой стены крепости, на высоком холме, так что с одной стороны открывался чудный вид на Днепр и леса, находящихся за ним, а с другой лежали грязные улицы, дома и дворы. На некоторых окнах были сделаны решетки. Мебели также было очень мало: парты, старые табуретки, и лишь в нескольких комнатах были кровати с соломенными матрасами. Печи были не исправлены, несмотря на то, что уже наступили холода. Возмущенный состоянием этой школы полковник Голицын спросил коменданта:

– Почему здесь все в таком беспорядке и неужели исполком думает перевести живых людей в эту яму, где и покойников поставить было бы противно?!

Комендант успокаивал Голицына тем, что все будет исправлено.

Накануне перевода узников мы все втроем опять приехали в Быхов. Я пошел выбрать комнату Верховному. Каково было мое разочарование, когда я застал школу в таком же состоянии, как и в первый раз. На мой вопрос, почему ничего не исправлено и неужели комендант не мог принять нужные меры, он ответил.

– Дорогой Хан, с этой сволочью ничего не поделаешь, никто из заседающих в исполкоме пальца о палец не хочет ударить, да, говоря правду, и я не хочу надоедать им, боясь этим ухудшить положение узников! – откровенно признался комендант.

Мы с Голицыным выбрали угловую комнату для Верховного, выходившую окнами на Днепр.

По возвращении нашем в «Метрополь» узники засыпали нас вопросами о Быхове. Не зная, что ждет их в будущем, они нервничали.

За день до перевода в Быхов Верховный мне сообщил, что текинцам разрешено остаться при нем.

Пришло приказание исполкома, чтобы при переводе арестованных из «Метрополя» в Быхов их сопровождала рота георгиевцев и сорок человек текинцев, несущих сейчас охрану в «Метрополе». Узнав об этом, Верховный сказал мне, посылая с письмом к дежурному генералу:

– Если от георгиевцев будет рота, то текинцев должно быть не меньше эскадрона, а то и два, если возможно. Постарайтесь, голубчик Хан, и вы помочь в этом направлении.

После долгой и усиленной переписки узников со Ставкой, Ставки с Петроградом, дежурного генерала с генералом Алексеевым, коменданта с исполкомом с величайшим трудом удалось наконец вырвать разрешение на один эскадрон. Получив это разрешение, комендант немедленно приехал в «Метрополь», чтобы известить меня об этом.

– Ну, Хан, голубчик, как вы хотите, а я уж с ними больше общаться не буду! С этими зазнавшимися рабами разговаривать невозможно, – говорил, после беседы с товарищами, комендант, вытирая свой лоб платком и имея вид человека, только что выскочившего из жаркой бани.

В темную сентябрьскую ночь полк опять растянулся шпалерами от «Метрополя» до вокзала. На улицах, благодаря позднему часу, почти не было движения. Весь город спал. Звезды на небе слабо мерцали – близилось время рассвета. Прибыв на вокзал, Верховный со своими спутниками поместился в вагоне второго класса, специально приготовленном товарищами для арестованных. Во время посадки текинцев произошел маленький инцидент, окончившийся благополучно.

Присутствовавшие при посадке два члена исполкома вдруг обратились ко мне:

– Что же вы, корнет, на роту георгиевцев берете больше 250 человек текинцев? Как это понять? Будьтедобры, объясните нам.

– Здесь много лишних людей, например кашевары, кузнецы, вестовые, фуражиры, портные, сапожники и т. д. Все они должны будут возвратиться из Быхова, как только там устроятся узники! – успокоил я их.

Выслушав мое длинное объяснение и доказательства, товарищи, сомнительно покачав головами, произнесли:

– Ой, что-то здесь не так! – и удалились.

В это время посадка уже закончилась, и мы двинулись в путь.

Да простит мне и Сердару Аллах! Поезд тронулся. Все собрались в коридоре вагона и начались расспросы о Быхове.

– Хан, голубчик, расскажите нам еще раз, что представляет из себя Быхов. А туркмены там так же будут бодры, как до сих пор? Не боитесь ли вы, что их смогут разложить георгиевцы? Вы их хорошо знаете, скажите нам правду! – просил меня капитан Брагин.