Жизнь и смерть генерала Корнилова

Операция началась в назначенное Верховным время. Генерал Казанович после горячей схватки занял ферму. Большевики ввели свежие части и под прикрытием тяжелой и легкой артиллерии, перейдя в контрнаступление, отняли ферму. С подходом Корниловского полка слева и помощи пластунов под командой полковника Улагая, линия фронта была исправлена, ферма вновь занята и закреплена окончательно за нами. В этот день выбыли из строя убитыми и ранеными много храбрецов. В числе раненых был и сам гененерал Казанович, полковник Улагай, партизанский герой есаул Лазарев и др. Вся дорога до фермы была устлана трупами большевиков.

– Хан и Долинский, собирайте патроны, втыкайте винтовки штыками вниз, – приказал нам Верховный, когда мы тронулись в направлении фермы, как только она была очищена от большевиков.

Здесь с Верховным были генерал Богаевский, генерал Романовский, Долинский и я. Наш штаб из Елизаветинской перешел тоже сюда.

Вмиг роща, окружавшая ферму, превратилась в боевой лагерь. Сюда приводили раненых с позиции, которые сидели и лежали в ожидании отправки их в Елизаветинскую. Заходили сюда и группы людей, идущих из Елизаветинской на позицию. Можно было здесь видеть и бегунов с фронта, которые, лежа и сидя под каждым кустом, весело разговаривали, радуясь, что ускользнули от зорких глаз Верховного и Маркова. Некоторые из находившихся здесь, разложив костры, кипятили чай и варили пищу. Повозки, прибывшие за ранеными или с провиантом, костры, группы людей, снующих взад и вперед, – все это придавало роще вид Запорожской Сечи.

В здании фермы Верховный занял угловую комнату, находившуюся в конце коридора справа, одно окно которой выходило на Кубань, а другое по направлению позиции. Это окно я завесил старым мешком, найденным мною в сарае. Напротив комнаты Верховного поместилась команда связи, рядом с командой связи – штаб, а рядом со штабом – перевязочная комната. Операционная комната с большим столом поместилась рядом с комнатой Верховного, а за ней – комната для тяжелораненых. Между комнатой Верховного и командой связи, в маленькой комнатке в три аршина в длину и три в ширину, с одним окном, выходившим по направлению позиции, поместились Долинский и я. Собственно говоря, в этой комнате нам ни разу не пришлось отдохнуть, так как отдыха не было вообще. Наша комната предоставлялась в распоряжение офицеров конвоя и всех тех, кто хотел отдохнуть. В этой маленькой комнатке стояла кровать, прижатая к стене, выходившей в сторону позиции, и на ней три доски. Больше в ней ничего не было. В комнате Верховного у печки стоял стол (привезенный из Елизаветинской станицы), на котором лежали: карта, браунинг, часы, свечка, спички и еще некоторые бумаги, один старый стул и точно такая же кровать с голыми досками, как и у нас. Как только вошел Верховный в эту комнату, так сейчас же, сбросив с себя полушубок (было тепло), он начал принимать донесения, отсылать распоряжения и выходить в комнаты штаба и связи. Он то и дело вздыхал и, нервничая, говорил:

– Когда развяжется генерал Марков с несчастным обозом?!

С каждым часом число орудий у большевиков увеличивалось, и они били из них очередями. Горсточка людей нашей армии под Екатеринодаром начала таять под ожесточенным огнем неприятеля. Наша батарея почти молчала, отвечая на сотни снарядов товарищей одиночными выстрелами, а иногда и совсем отмалчивалась. Стоны все вновь и вновь прибывающих раненых тоже немало терзали всех. Верховный еще больше нервничал и злился.

1-й штурм и совещание

29 марта 1918 года.

Начиная с 29 марта большевики развили по всему фронту страшный огонь. Против нас было: 3 бронепоезда, 4 гаубицы и 12 легких орудий. Их снаряды в этот день иногда долетали до рощи, где помещался штаб.

После обеда наконец на ферме появился генерал Марков, успевший развязаться с обозом. Его появление несколько подбодрило людей. В этот же день, в пять часов вечера, Верховным был назначен штурм Екатеринодара. После условленных семи артиллерийских выстрелов нашего орудия должен был начаться штурм. После поданного сигнала генерал Марков со своими двумя ротами бросился в атаку. Большевики упорно сопротивлялись. Дело дошло, как говорили, до штыковой схватки, результатом которой было то, что товарищи были выбиты из занимаемых ими артиллерийских казарм, а генерал Марков, взяв казармы с боя, закрепил их за собой. К ночи было получено донесение, определившее войсковые перегруппировки под городом. Генерал Марков со своей бригадой успел закрепить весь взятый им район. С генералом Казановичем он потерял всякую связь. Корниловский полк по-прежнему занимал занятую позицию. При взятии генералом Марковым артиллерийских казарм Корниловский полк не поддержал его вовремя, так как в составе его было теперь очень много новичков кубанцев, которые, попав с места в карьер в такой переплет, терялись и даже «пачками» бежали с фронта. Много труда стоило Верховному выделить особый отряд для задержки их и отправки снова на фронт. С этой целью дороги из Екатеринодара на Елизаветинскую охранялись вооруженными людьми.