Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4

Ни госпиталя, ни полей, однако ж, не обреталось в сей унылой трущобе, выстроенной полвека назад бежавшими из Франции гугенотами. Судя по окружающим лачугам, поначалу многие из пришельцев были совсем нищими. Впоследствии первопоселенцы здешние, благодаря своим ремесленным умениям и трудолюбию, перебрались в более веселые места, а слободу заселили ирландцы — народ, коий в глазах коренных лондонцев стоит почти вровень с африканскими неграми. Наемная карета, запряженная парой разномастных лошадок, жалобно скрипела, попадая колесами в полные грязи колдобины на немощеной улице, кучер-англичанин стоически терпел, и только чрезмерная скованность позы выдавала его тайное недовольство маршрутом: дескать, достопочтенному сэру виднее, но он бы лично не советовал благородному джентльмену раскатывать по таким неприглядным и опасным местам. Стайка чумазых детей-попрошаек бежала за убогим экипажем, расплескивая босыми ногами помойные лужи и наперебой требуя денег. Я бросил пенни старшему из них и сказал адрес; воодушевленные ребятишки всем скопом бросились указывать дорогу, в надежде на дальнейшую поживу. Вскорости они привели нас к небольшому домику с мансардой, выглядевшему чуть поприличнее соседних развалюх, и принялись с удвоенным азартом требовать вознаграждения. Кинув еще монетку — одну на всех, «на драку-собаку», как говорили их ровесники у меня в деревне, — велел слуге постучаться и сказать, что хозяину требуются услуги стряпчего.

Входная дверь на мгновение приоткрылась, в притворе мелькнул чей-то любопытный глаз и что-то белое, с кружевами. Пробежали, удаляясь, резвые ножки. Потом послышались торопливые мужские шаги: не каждый день здесь появляются клиенты, ездящие в карете, хотя бы и пароконной упряжкой. Створка распахнулась уже полностью, и мой воспитанник, выросший без меня во взрослого детину, замер соляным столбом.

— Ну, здравствуй. Что-то ты, братец, остатки вежества растерял. Или я чем тебя обидел?

— З-з-д… Здравствуйте, Ваше Сиятельство. Простите, Бога ради: растерялся. Пожалуйте в дом.

— Это что, твой дом? Собственный или наемный?

— Наемный.

— Ну, и какого беса ты здесь, а не там, где должен быть?!

— Я бесконечно виноват перед Вами. Но у меня была веская причина так поступить.

— Та причина, которая из-за портьеры подглядывает?

Юноша резко оборотился; однако за преградою из дешевой некрашеной холстины, отделявшей, всего скорее, кухню от жилой комнаты, уже никого не было. Он судорожно вздохнул, словно купальщик на Крещение перед шагом в ледяную воду:

— Да, господин граф. Студентам не дозволяют жениться, а мне понадобилось.

— Прямо до зарезу понадобилось?

— Ага.

— А мне отписать? Рука бы отвалилась?

— Я писал… Только не посмел отослать.

— Что, стыдно было?

— И это, и… долго бы вышло все равно. Мы ждать не могли. Милка от матери с отцом ко мне сбежала.

— Милка?

— Ее Эмилия зовут.

— А отец у нее кто?

— Абингдонский лесничий.

— Абингдон — это милях в трех к югу от Оксфорда? Там же леса нет.

— Лес вырубили, а должность осталась. Традиция! В тех местах благородные лорды на болотную дичь охотятся: значит, кто-то должен оную охранять.

— Лучше б свою дочь охранял. От таких, как ты, браконьеров. Может, все же, вернуть ее родителям?

— Мы повенчаны.

— Да… Любовь зла! — Я окинул критическим взором каморку с оклеенными какой-то дрянью кривыми стенами и покатым щелястым полом. — Ты не считаешь, что твоя избранница достойна лучшего? Образование открыло бы тебе путь наверх, а что теперь?

— После пяти лет в помощниках, дозволяется держать экзамен на стряпчего…

— Пять лет? А ты их выдержишь? Рай в шалаше имеет свойство быстро заканчиваться. Сейчас лето, а сквознячок здесь гуляет. После первой же зимы у вас обоих будет чахотка, в английском климате это верная смерть.

Харлампий упрямо, по-бычьи, нагнул голову. Видно было, что от тягостных мыслей он и без меня страдал, но отгонял их, не желая взирать отверстыми очами на грубую реальность. Сжав кулаки и глядя почти что с ненавистью, беглец возвысил голос:

— Лучше умереть вместе, чем жить поврозь!

— Дурак, прости Господи! Ты ее за этим из семьи украл?! Чтоб уморить голодом и нищетою? Уж не пеняю, что меня предал: и ладно бы из выгод, так ведь нет — чисто по глупости!

Английский закон не позволяет вернуть беглого слугу силою или наказать телесно, но уж словами отхлестать — это было мое законное право, и я им воспользовался от души. С каждою фразой парень вздрагивал, как под кнутом. Бог знает, сколько бы продолжалась экзекуция, но кухонная завеска распахнулась, и юное создание в домашнем платье и чепчике с кружевами впорхнуло на помощь возлюбленному, готовому то ли разрыдаться, то ли кинуться в драку.

— Харли, мой дорогой! Не слушай этого злого человека, прогони его!

Совсем еще молоденькая девочка, лет шестнадцати, с хорошо заметным животиком — месяц пятый, если не шестой, — не красавица, но довольно миловидная. Скорее кельтского типа, без этой лошадиной стати, принесенной на остров саксами. Я улыбнулся, приподнял шляпу и тоже перешел на английский: