Жизнь 3.0. Быть человеком в эпоху искусственного интеллекта

Исследования в области искусственного интеллекта обычно предполагают наличие четко и однозначно сформулированной финальной цели у умных машин: например, выигрывать в шахматы или, не нарушая правил дорожного движения, довести автомобиль до заданной конечной точки. То же самое сохраняется и для большинства задач, которые мы ставим перед человеком, потому что временной горизонт и контекст известны и ограничены. Но сейчас мы говорим о будущем жизни в нашей Вселенной, не ограниченной ничем, кроме (и это в полной мере не известно) законов физики, поэтому определение целей ужасно важно! Если не учитывать квантовые эффекты, по-настоящему хорошо определенная цель укажет, как все частицы в нашей Вселенной должны быть организованы к концу времен. Но неясно, существует ли в нашей Вселенной хорошо определенный конец времен. А если частицы окажутся организованы таким образом раньше этого срока, то такая их организация долго не продлится. И в любом случае — какая организация частиц предпочтительна?

Нам, людям, свойственно отдавать предпочтение одной организации частиц перед другой; например, мы предпочитаем, чтобы в нашем родном городе сохранялась привычная организация, а не возникала иная под действием взрыва водородной бомбы. Поэтому предположим, что мы пытаемся определить функцию «хорошести», которая ставит в соответствие каждой возможной организации частиц в нашей Вселенной число, показывающее, насколько «хорошей» мы сочтем такую организацию, и потом зададим сверхразумному искусственному интеллекту цель доводить это число до максимума. Такой подход выглядит вполне разумным, поскольку описание целенаправленного поведения как приведения какой-то функции к ее экстремальному значению популярно в других областях науки: например, экономисты часто моделируют людей, пытающихся увеличить то, что они называют «функцией полезности», и многие разработчики умных систем тренируют свои интеллектуальные программы на приведение к максимальному значению того, что они называют «функцией успеха». Однако когда мы говорим о конечных целях нашего космоса, такой подход приводит к вычислительному кошмару, так как будет необходимо определять «хорошесть» для каждого из более чем гуголплекс возможных организаций элементарных частиц во Вселенной, где гуголплекс — это 1 с 10¹⁰⁰ нулями, то есть нулей в нем больше, чем частиц во Вселенной. Как мы определим эту функцию нашему искусственному интеллекту?

Выше мы уже выяснили, что, возможно, единственная причина, по которой у нас есть какие-то предпочтения, состоит в том, что мы сами — решение оптимизационной эволюционной задачи. Таким образом, все нормативные определения для нашего человеческого языка — такие как «вкусный», «благоухающий», «красивый», «удобный», «интересный», «сексуальный», «значимый», «счастливый» и «хороший», ведут свое происхождение от этой оптимизационной эволюционной задачи, и нет никаких гарантий, что сверхразумный искусственный интеллект посчитает их строго определенными. Даже если искусственный интеллект научится точно предсказывать предпочтения какого-то представителя человеческого рода, он не сможет вычислить функцию «хорошести» для большинства способов упорядочения частиц: их подавляющее большинство соответствует странным космическим сценариям, когда нет звезд, нет планет или людей как таковых, когда у людей нет своих переживаний, и кто же тогда сможет сказать, «хорошо» ли получилось?

Есть, конечно, некоторые функции упорядочения космических частиц, которые могут быть строго определены, и мы даже знаем физические системы, которые эволюционируют в сторону их максимального значения. Например, мы уже обсудили, как много систем эволюционируют, стремясь к максимуму своей энтропии, которая при отсутствии гравитации с течением времени приводит к тепловой смерти, где все скучно, единообразно и неизменно. Так что энтропия — совсем не то, что мы хотели бы предложить искусственному интеллекту как критерий «хорошести», к максимальному значению которого он бы стремился. Ниже приведены еще несколько примеров величин, к максимальному значению которых он мог бы стремиться и которые можно жестко определить в терминах упорядочения частиц: