Жестокий эксперимент

Здесь был кто-то еще. Я четко слышала чью-то возню. Доктор молчал и просто наблюдал, как я воюю с молниями на сапогах.

Когда я вошла в гостиную-кухню, то уже понимала, кто там находился.

Это был ребенок.

Я увидела его в детском стульчике. Вернее, ее. Она была во всем розовом. Слюнявчик весь перепачкан. Папаша промахнулся несколько раз, когда кормил дочурку. На вид этому розовому созданию был год или чуть больше.

А где ее мама?

Я не знала, что у доктора есть семья. Не знала, что он живет по этому адресу.

Неудобно получилось. Почему он не сказал, что впихнул в мою голову свой адрес? Мне вовсе не хотелось столкнуться с его женой.

Диван по-прежнему стоял напротив стенки. За диваном – большой стол с четырьмя стульями, дальше – кухонный гарнитур с глянцевыми черными фасадами. Ничего не поменялось. Дмитрий Игоревич сунул ребенку соску и погремел возле личика погремушкой. Девочка взяла игрушку и начала ее рассматривать.

Я бросила взгляд туда, где в предыдущие визиты видела фотографию. И в этот раз фото стояло на своем месте. В той же рамке. Только на снимке был не Михаил, а мой доктор. Он обнимал одной рукой Екатерину, а в другой держал грамоту или сертификат. Оба были в «гражданском» – в обычной одежде, не в белых халатах. Они улыбались. И не было мальчика.

Клянусь, это было то же самое фото из моих воспоминаний! Будто кто-то поработал в фотошопе. Неужели они пара? Эта железная Екатерина и мой тощий врач. И у них родился ребенок. Вот это розовое создание.

– Это фото… – прозвучало над моим ухом.

Я вздрогнула и чуть не выронила фотографию. Не знаю, когда успела ее схватить.

Дмитрий Игоревич взял его из моих рук и всмотрелся в счастливые лица.

– Это фото было сделано года три назад.

Он поставил его на место, рядом с кошкой-сувениром и стопкой журналов.

– Екатерина Сергеевна на работе?

– Да, она сегодня дежурит.

Мой врач прошел на кухню.

– Вы сидите с девочкой по очереди?

Я тоже прошла в зону кухни, пялясь на круглые синие глазки. Эта девчонка похожа на своего папку.

– Катя сидит с ней редко.

Катя. Словно раздался гром. Вот так неофициально он назвал остролицую дамочку с суровым голосом и тяжелым взглядом. Я чувствовала себя отвратительно, будто посягнула на то, что принадлежит не мне. Наверное, взыграла ревность. Дурацкое чувство.

– Она моя сестра.

Я была удивлена.

– Не родная. Двоюродная. Она дочь сестры моего отца.

Дочь сестры… да какая разница! Она кровная родственница. Будто камень с плеч свалился.

– Чаю?

– Да, не откажусь.

Я даже улыбнулась. Вообще-то, следовало отказаться. Я бесцеремонно вторглась к доктору домой и интересовалась его личной жизнью. Осталось выяснить, где мама этой розовой хрюшки.

Я глядела, как Дмитрий заваривает чай. Сыплет заварку в чашку и заливает кипятком. Не энциклопедично, по-простому. И я поняла, что он мне нравится. Не чай, а мой врач. И пора делать ноги. Потому что вряд ли я могу на что-то надеяться.

Девчонка заверещала, что-то ей не понравилось. Наверное, чужая и угрюмая тетя.

Нет. Она уронила погремушку. Дмитрий Игоревич сунул дочурке другую. Мило.

Хочу уйти. Пока не стало слишком поздно. Пока я окончательно не влюбилась.

– Что ты помнишь?

– Дурацкий корабль, Михаила. Я ведь рассказывала.

– Как тебе удалось запомнить этот адрес?

– Красавчик мне его назвал. Тут жила его сестра, которая оказалась его женой, а потом она оказалась врачом. И вашей двоюродной сестрой.

Шизанутый бред.

Мой врач был серьезен.

– Ты не должна была запомнить адрес.

– Значит, вы где-то просчитались.

– Мы пытались обойти контракт.

Дмитрий Игоревич подался в мою сторону. Мне не понравился его тон. Будто под словом «мы» он имел в виду не Институт, а нас. Как будто пытался впихнуть в мой мозг какую-то запрещенную информацию, но у него не вышло.

– Что произошло? – спросила я.

Он подошел еще ближе.

– Ты не помнишь?

– Нет.

Он смотрел на меня и, наверное, ждал, что воспоминания всплывут сами собой. Я воскликну, что все помню, и мы пообсуждаем веселые случаи, в которые попадали между экспериментами. Или во время экспериментов.

Он посмотрел на девочку.

– Я ведь говорил, что у тебя родилась дочь.

Да, было дело. Она ведь наверняка такого же возраста, как и эта малышка.

– Это она.

– Она?

И я тоже уставилась на ребенка, весело размахивающего ручками.

Не верилось.

– Почему она здесь?

– Ее эксперимент завершился.

– Я имела в виду, почему ее не отдали приемным родителям, не отправили в детский дом или не предложили мне забрать ее. Ведь я ее мать!

– Потому что я ее отец.

То первое пробуждение мне все-таки не приснилось! Мой врач сказал тогда правду. Почему же он осторожничал позже и не пытался снова меня охмурить? Неужели боялся, что его поймают на флирте со своей пациенткой?

Стучало в висках, ладони вспотели.

Он хотел что-то еще сказать, но в дверь позвонили. Ему пришлось отойти.

Я встала напротив девочки и просто смотрела, как она машет ручками, хмурит лобик и попискивает. Опять ей что-то не понравилось. Знаешь, мне тоже много чего не нравится.

Голос. Знакомый женский голос прорезал мои розовые фантазии. Сердце ушло в пятки! Это она.