Жестокий эксперимент

За пару дней я так и не встретила соседей. Консьержка уныло здоровалась автоматическими фразами «добрый день» или «добрый вечер». Всегда с одной и той же интонацией.

Возникло ощущение, что в этом муравейнике я живу одна. И не живу, а существую.

Я пыталась дозвониться до родителей, но они не отвечали. Миллион раз слушала длинные гудки и надеялась, что вот сейчас мать или отец возьмут трубку, но этого не происходило. Пришлось съездить на квартиру, где я раньше жила, но мне никто не открыл, и мой ключ не подошел. Предки сменили замки? Я достучалась до соседки. Она сообщила, что мои родители уехали в санаторий на три недели. Интересно, помнила ли мать, что я должна была проснуться?

Одиночество напало на меня сразу, как только я переступила порог своей серенькой квартирки. Пощелкала всевозможными пультами, чтобы переключить на что-то свое внимание. Куда-то запропастился пульт от кондиционера. Надо было внимательно слушать нудятину про приложения на очень умном телефоне. Сейчас бы скачала одну программку, и она запустила бы кондиционер. Я не разобралась с кондиционером и по старинке открыла окно. Сделать это было непросто: следовало открыть два замка. Хорошо, что ключ от них лежал тут же, на подоконнике. Слишком сильно стали заботиться о безопасности, люди теперь запирались на все замки. Со всех сторон. Прохладный воздух бросился в лицо и коснулся волос, и я увидела внизу нескольких человек, похожих на букашек. Моя квартира находилась на двадцать втором этаже, и над ней было еще столько же. В одном из буклетов, который я листала в Институте, говорилось, что три года назад перестали строить дома меньше сорока четырех этажей. Новые технологии позволяли возводить жилые дома в шестьдесят этажей, и это было выгодно всем: обещали, что люди будут общаться между собой, а по факту каждый замыкался в своем мирке, ставил замки всюду и никого к себе не подпускал.

Мне вздумалось кое-что узнать.

Я разворошила бумажки, которые мне сунули при выписке, и нашла кое-что очень важное. Кое-что, что приметила еще в стенах Института.

Номер телефона.

Я набрала эти цифры и задержала дыхание, вслушиваясь в гудки. Один, второй, третий.

– Алло, – раздался знакомый голос.

Я быстро протараторила, кто я. Он сказал, что узнал меня по голосу.

– Мы можем встретиться? – тупой вопрос. Будто зову его на свидание.

– Да, – позвучало так, будто он согласился на это свидание. – Вас что-то беспокоит? – снова прорвался этот ледяной официальный тон.

– Хочу встретиться с Михаилом. С тем типом с корабля. Я вам о нем рассказывала.

Он пошлет меня или предложит записаться на сеанс к психиатру?

– Хорошо, – ответил Дмитрий Игоревич как бездушный робот. – Я попробую его найти.

Серьезно? Вот так просто?

– Позвоню, когда договорюсь с Михаилом.

– Спасибо, буду ждать звонка.

Нас разделяло молчание. Эта дебильная пауза, когда не знаешь, что сказать, и кто-то должен попрощаться первым.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Нормально, – ответила я так, будто тоже являюсь роботом. Не знаю, почему так сказала. На автопилоте вырвалось. И чувствовала я себя отнюдь не нормально.

– Берегите себя.

Я угукнула, и он отключился.

Дмитрий Игоревич позвонил на следующий день, и я приехала в Институт. Пришлось показать пропуск на своем смартфоне охраннику. Он увидел картинку, кивнул и тут же ко мне подошла улыбающаяся медсестра. Она провела меня в главное здание, предназначенное для администрации, бухгалтерии и прочей немедицинской публики.

Мы прошли по коридору, выкрашенному в нежный персиковый цвет. Окна были прикрыты белым тюлем, на стенах висели пейзажи. Все в одном стиле: черные силуэты деревьев, слонов и жирафов на фоне оранжево-красного заката показывали кусочки из жизни в африканской саванне. Об уюте в этом помещении кто-то заботился, здесь ощущались руки людей, а не бездушных автоматов.

Я вошла в указанный кабинет. Меня уже ждали: в одном из кожаных кресел сидел Михаил. Как же я была рада его видеть! Женщина в белом халате и с черными волнистыми волосами, собранными в хвост, стояла спиной ко мне.

Михаил поднялся. Женщина-врач обернулась.

Это была Екатерина! Клянусь! Я запомнила ее лицо и готова отдать что угодно на отсечение. Это Екатерина из той квартиры Михаила. Он представил ее сестрой, а она назвалась его женой.

– Екатерина Сергеевна, – отчеканила женщина. Она была строже, чем в моих снах.

– Ольга, – ответила я.

– Сейчас подойдет Дмитрий Игоревич.

Ее карие глаза были подведены черным и заметно выделялись бледном лице. Она смотрела на меня, и даже когда я опустила глаза, то всем своим телом ощущала тяжесть ее взгляда.

Мой доктор появился через минуту. Я успела сесть на кожаный диван и пожалеть о своем любопытстве. Если бы мой врач задержался, Екатерина Сергеевна просверлила бы во мне своим взглядом дыру.

– Можем начинать нашу встречу, – произнес Дмитрий Игоревич и прошел к столу, где лежали какие-то бумажки. Наверняка это были медицинские карты.

– Честно говоря, – начал Михаил, – я не понимаю, зачем меня позвали.