Жестокий эксперимент

Я и в самом деле поступила неправильно. Доктор и его команда всего лишь делали свою работу. Я пришла в Институт добровольно, чтобы получить то, что мне на определенном жизненном этапе казалось важным. Потом мои ценности поменялись, но Институт в этом не виноват. Я знала об условиях. Знала, что мне придется отдать свое время и отказаться от жизненного опыта, который я могла бы получить.

Хватит уже сопротивляться. Я сама лишаю себя драгоценных дней. Буду вести себя хорошо в этих белых стенах, пройду реабилитацию и научусь ценить то, что у меня есть. То время, которое у меня осталось.

Я не смирилась, а ждала.

Я знала, что через несколько дней меня выпустят в большой изменившийся мир, и тогда я смогу узнать больше о том, что меня беспокоит. Из-под земли достану Михаила и спрошу, что он помнит. Он обязательно ответит, что я та самая чокнутая с корабля, с которой он прошел сквозь белую дверь и попытался сбежать из иллюзии.

Было тепло. Я сидела на лавке возле реабилитационного корпуса и глядела в голубое небо с невесомыми белыми облаками. Не справилась с новыми приложениями для смартфона, о которых так усиленно рассказывали на двух последних лекциях. Телефон стал чересчур умным. Целый мир в кармане. Мой мир был по-прежнему в голове.

Я пыталась звонить родителям и друзьям по тем номерам, которые остались в телефоне, но каждый раз девушка-робот отвечала, что абонент временно недоступен.

Ко мне подсел доктор и спросил, как дела.

Жду не дождусь, когда выйду отсюда.

– Нормально, – ответила я, чтобы казаться адекватной.

Доктор ни разу ко мне не приставал и не вспоминал того разговора в парке. Мне даже стало обидно. Я бы хотела, чтобы за мной кто-нибудь поухаживал.

– Уже разобрались с приложениями?

Он кивнул в сторону смартфона.

Дурацкая фигня. Зачем мне знать, сколько шагов я сделала и какова частота моего пульса? Этот карманный умник даже мог считывать сны, если лежал возле головы. Создателям всех этих приложений явно было нечем заняться.

– Да, почти.

Неловко как-то стало в его присутствии. Он вроде бы что-то хотел сказать. Что-то важное. Не про гаджет.

– Вас скоро выпишут, – он помял руки.

Даже немного грустно.

– Я очень хочу домой.

Улыбнуться не вышло. У меня вообще-то нет дома. Есть квартира, которую я получила, отдав свое время, а дома нет. Нет такого места, где бы меня кто-нибудь ждал.

Не знаю, что сказать родителям. Перед поездкой в Институт у нас случился скандал. Мать назвала меня сумасшедшей. Да, она была права.

Дмитрий Игоревич положил свою руку на мою и сжал запястье, будто бы мы были друзьями. Или даже любовниками.

– Хорошего дня, – он встал и пошел прочь. Быстро, будто убегал.

Мне впервые показалось, что есть в нем что-то притягательное. Он был похож на человека, когда не пересказывал энциклопедии и не сыпал умными словечками. Наверное, между нами и вправду что-то случилось, просто потому что я соскучилась по мужскому вниманию.

И все же мне надо не витать в облаках, а поразмыслить о том, как зарабатывать на жизнь. Придется куда-то устраиваться. Денег на моем счету за аренду квартиры оказалось не слишком-то и много.

А все-таки хорошо на улице в начале сентября: свежо, нет одуряющей жары, листья кое-где желтеют, деревья готовятся к обновлению. К новому этапу.

Я тоже вхожу в новый этап моей жизни и размышляю о том, чего хочу от него получить.

Меня выписали и отдали жалкие вещи: наличку, одежду, которая оказалась мне немного велика, заколку и побелевшую шоколадку. Ребят, вы не могли выбросить ее в помойку? Ваши супертехнологии этого не позволяют?

Еще дали инструкцию, как жить дальше. Кучу листов, где мелким шрифтом написано, в каких случаях я могу обратиться за помощью в Институт, и мне по гарантии все исправят. Будто я бытовая техника.

И вот черные ворота Института остались за спиной, а впереди стояло такси, которое должно унести меня в изменившийся мир.

Я назвала адрес. Моя квартира находилась где-то на краю города. Таксист, скучный тип, даже радио не включил. Мы ехали в тишине, и я просто смотрела на мелькавшие за окном дома, магазины и парки. В городе почти ничего не поменялось, только людей стало меньше, хотя погода стояла отличная. Когда я уезжала в Институт было также тепло и сухо, на улицах гуляли люди, наслаждаясь приятными деньками бабьего лета. А я ехала избавляться от своих проблем. С их решением мне помогли, но возникли новые. С ними мне предстояло как-то жить дальше.

На месте, за которое я отдала свое время, были голые стены, выкрашенные в серый, скучная мебель в комнатах и белая кухня с безликой белой посудой. Почему я не распорядилась, чтобы сюда повесили картин? Хоть каких-нибудь.

Из окна виднелся такой же многоэтажный дом. Множество окон смотрело друг на друга. Солнце не могло запустить сюда свои лучи. Пришлось включить свет. Тусклые энергосберегающие лампы не справлялись. Ночник, который мама включала мне в детстве, и то светил ярче.

Неужели семь лет назад я мечтала о темной конуре на высоте птичьего полета? Это не гнездо. Это серая коробка. Холодная и чужая.

Не моя. Даже не чувствую себя здесь гостьей.