Жестокая одержимость

– Страховая компания очень щепетильна в таких вопросах, но, если вам потребуется физиотерапия или операция, мы готовы вам помочь. Ведь ваша мама стеснена в деньгах, не правда ли? – не услышав от меня ответа, Марта продолжает: – Считайте это вложением в ваше будущее.

Я смотрю на стену глазами, полными слез. Они правда заплатят за то, что мне нужно, чтобы начать танцевать? МРТ, водную терапию? Моя боль в нерве может пройти, и я снова смогу выйти на сцену?

Где же Грей?

– Помогите мне, – говорю я еще до того, как мой мозг улавливает тонкий смысл этих слов. – Как…

– Как мы делали это раньше.

– Что…

– Вайолет, – перебивает Марта. – Дело вот в чем. Вам с Грейсоном нужно держаться друг от друга подальше. Нам все равно, как вы это сделаете. Он отвлекается, и это подтверждает даже его тренер. На вчерашней игре он был сам не свой, и единственный фактор в его жизни, способный вызвать подобное изменение, – это вы. Его будущее очень важно.

По моей щеке катится нечаянно пролитая слеза. Я действительно подтолкнула его к драке; и Марта права, я отвлекаю его.

Сейчас мои мечты болтаются у меня перед носом, как морковка на палочке.

Важно не только его будущее, но и мое.

– Хорошо, – отвечаю я, потому что если не сделаю этого, то никогда себя не прощу.

Если я не буду снова заниматься балетом, то просто сгорю.

– Я пришлю вам чертовы счета.

– Хороший выбор, – говорит Марта и кладет трубку, а мне остается только гадать, не заключила ли я только что чертову сделку с дьяволом?

Я отбрасываю телефон в сторону. Мгновение спустя дверь открывается, и в номер входит Грейсон.

– Раздевайся, – говорит он, увидев меня на кровати.

– Мы скоро уезжаем, – возражаю я, но он лишь ухмыляется.

– Автобус отправляется через час, у нас достаточно времени. – Он поднимает брови. – Давай, Ви. Временное перемирие и все такое. Это самая приятная сторона меня, которую ты сможешь увидеть.

Я сглатываю, потому что это правда, просто он сам еще не знает об этом. Так что мне становится не так уж и сложно встать и спустить с себя штаны.

Грейсон стоит у кровати и молча наблюдает за моим маленьким шоу. В этот момент я сажусь обратно и снимаю с себя футболку, а затем расстегиваю бюстгальтер и стягиваю его вниз. Прохладный воздух касается моих сосков, и они мгновенно становятся твердыми. Я откидываюсь назад и поднимаю руки над головой. Взгляд Грейсона темнеет, когда он видит, как я раздвигаю ноги. Он тут же начинает срывать с себя одежду. И пока он направляется ко мне, я смотрю на его твердый член.

Зависнув надо мной, Грейсон выжидает какое-то мгновение, а затем погружается в меня одним сильным толчком. Выгнув спину, я касаюсь грудью его руки.

Грейсон опускается на меня и крепко прижимает нас друг к другу, а я обхватываю ногами его бедра и, скрещивая лодыжки, прижимаюсь лицом к его шее.

Это похоже на прощание. Мы в мгновение ока перешли от игривых поддразниваний к серьезным вещам.

Сожаление пронзает меня насквозь, когда я поднимаю голову и ловлю губы Грейсона своими. Мне нравится чувствовать, как он входит и выходит из меня, как мы соприкасаемся кожей. Возможно, так не должно быть, но сейчас мы здесь, вместе. Я чувствую на себе его вес, а наши языки будто танцуют. На вкус Грейсон как апельсиновый сок, который он, должно быть, пил за завтраком.

Я никогда не кончала без стимуляции своего клитора и не ожидала, что смогу получить оргазм вот так. Но внезапно, проникая в меня, Грейсон будто задевает какую-то струну в моей душе, и я чувствую, как мои мышцы сжимаются от удовольствия. Почувствовав это, Грейсон делает еще пару выпадов бедрами и замирает внутри меня, а его рык эхом разносится по всему номеру.

Чувствуя, как бешено колотится мое сердце, я прижимаюсь еще крепче к Грейсону. Он разрывает наш поцелуй и кладет голову мне на плечо. Возможно, из-за телефонного звонка или того, что случилось вчера вечером, в моей душе поселяется боль. Это ощущение проникает так глубоко в меня, что я чувствую боль в каждом участке своей кожи, каждом суставе, в моих мыслях и наиболее остро – в сердце.

Мы лежим, обнявшись, пока наши телефоны не начинают издавать звуковые сигналы, и будильники не сообщают нам, что до отправления автобуса остается пять минут. Ослабив свои объятия, Грейсон встает с кровати и исчезает в ванной, а я лежу неподвижно, гадая, смогу ли я двигаться после этого оргазма. Возможно, физически он никак на меня не повлиял и принес только наслаждение, но эмоционально…

Как много мыслей мы можем передать друг другу без слов?

Грейсон возвращается из ванной комнаты с мокрой мочалкой в руке и, присев возле моего бедра, проводит влажной тканью по моей груди. Я вздрагиваю, когда он спускается ниже.

– Все нормально, – тихо говорю я, а затем поднимаюсь и проскальзываю в ванную.

Наши вещи собраны и ждут у двери, поэтому после того, как мы принимаем душ и одеваемся, нам остается только выйти из номера.

Грейсон ничего не говорит мне на прощание, и я тоже молча позволяю Уиллоу увести себя к автобусу для вечеринок, подальше от Грейсона и автобуса хоккейной команды.

И знаете что?