Жестокая одержимость

За десять секунд до окончания матча Нокс забрасывает решающую шайбу, нарушая равенство счета и выводя свою команду вперед. Уиллоу и остальные девушки, взрываясь криками радости, подскакивают со своих мест, и я, сжимая в руке телефон, заставляю себя присоединиться к подругам.

Судья запускает шайбу на лед, сигнализируя о начале последнего периода, а вскоре раздается финальный свисток – игра окончена. «Ястребы» с трудом вырывают свою победу.

Грейсон был отправлен на скамейку запасных на всю вторую половину заключительного периода. Обе команды кажутся изможденными, словно прошли через войну, но наша команда все равно выскакивает на лед, празднуя свою победу.

– Пойдем, – говорит Уиллоу, дергая меня за руку. – Мы идем праздновать.

Я улыбаюсь ей, но остаюсь сидеть на месте.

– Я догоню тебя.

Она внимательно смотрит на мое лицо, но в конце концов кивает.

– Напиши мне, если захочешь, чтобы я вернулась в наш номер. Даже если это произойдет через десять минут, поняла?

– Поняла, – несмотря на то, что у меня перехватывает дыхание, я заставляю себя улыбнуться. – Спасибо, Уиллоу.

Она уходит вслед за Джесс и Амандой, и через некоторое время все сектора пустеют. Когда мимо меня проходит Пэрис, я слышу, как она упоминает Грейсона, хотя даже не смотрит в мою сторону. По-видимому, она пытается продемонстрировать свое превосходство, используя свое лучшее умение – флиртовать с ним на глазах у толпы.

Я сглатываю и наблюдаю за тем, как постепенно пустеет весь стадион. На лед выезжает заливочная машина, за рулем которой сидит пожилой мужчина с обветренной кожей. Он не спеша проезжает по льду, и тот снова становится гладким, как чистый лист.

Я провожаю его взглядом, не в силах делать что-либо еще, потому что мои нервы находятся на пределе.

В конце концов он заканчивает и с грохотом подъезжает к двойным воротам, чтобы оставить там «Замбони» [15].

Воцаряется тишина, заставляющая меня сосредоточиться на своем сердцебиении, и я начинаю чувствовать тупую боль в ноге. Нервную боль.

Я не хочу думать о том, как долго мое тело предавало меня. Мне нужно что-то больше, чем просто отвлечение. Что-то более серьезное.

И тут дверь за скамейкой игроков распахивается, и на лед выходит Грейсон. На нем не спортивная форма и защита, а обтягивающий черный свитер, коньки и джинсы; его волосы выглядят влажными. Он плавно скользит по льду в сторону моего сектора, а затем прижимает руки к стеклу.

Какое-то время мы безмолвно смотрим друг на друга, но в итоге он наклоняет голову и кивает в сторону открытых ворот, через которые на лед выехал «Замбони».

Хочу ли я выйти на лед? Не очень.

Но тем не менее я поднимаюсь со своего места и направляюсь вниз. Учитывая боль в ноге, на это у меня уходит несколько мучительных минут, и вот я уже иду по коридору, покрытому циновками. Сначала я замечаю «Замбони», припаркованный у стены, а затем скамейку, у которой меня ждет Грейсон.

Его руки обмотаны бинтами, причем левая кажется более объемной, чем правая, но это не мешает ему протянуть их мне, а затем взять меня за ладони.

Он поддерживает меня, пока я делаю первые шаги на льду, а потом легко смеется, когда поскальзываюсь, ведь мои ботинки не предназначены для льда.

Прежде разница в росте между нами была заметной и даже немного раздражала, но сейчас, стоя на коньках, Грейсон кажется еще выше. Без предупреждения Грейсон поднимает меня на руки, одной рукой поддерживая под коленями, а другой обхватывая спину и крепко сжимая пальцы.

Я вскрикиваю, цепляясь за его плечи, потому что какая-то часть меня убеждена, что он собирается бросить меня посреди ледовой арены и наблюдать, как я буду пытаться добраться до края.

– Ты в порядке, Вайолент? – усмехается он, и я прищуриваюсь. – Новое прозвище, – объясняет он, отъезжая от заграждения.

Его движения плавные и непринужденные, будто он родился для того, чтобы кататься на коньках, а не ходить.

Через несколько секунд мимо нас уже со свистом проносится воздух, потому что Грейсон набирает скорость.

– Тебе нравится?

– Вайолент? Не особо.

– Тебе идет, – говорит он, демонстрируя мне забинтованную левую руку. – И я виню за это тебя.

– Ты бы все равно это сделал, – возражаю я, когда он останавливается в центре арены и опускает меня на лед.

Черт, видите? Я знала, что так и будет.

Он ставит меня на ноги, но я продолжаю держаться за его плечи, не рассчитывая, что смогу долго сохранять это положение. Грейсон кружит меня, легко вращаясь на коньках, а я понимаю, что не удержусь, если не пойду туда, куда он захочет.

– Это ты внушила мне эту идею. – Он наклоняется вперед, глядя мне в глаза. – При каждом удобном случае ты издеваешься надо мной.

Я смеюсь, потому что его слова звучат подло и грубо даже для моих ушей.

– Неужели? А по-моему, ты просто болтун.

Сначала я отпускаю его, чтобы отступить назад, но это оказывается плохой идеей. Мои ноги скользят, и я поднимаю руки, чтобы снова зацепиться за Грейсона, но уже слишком поздно. Я падаю назад и сильно ударяюсь задницей о лед, зажав ноги Грейсона своими. Он наклоняется вперед, сгибаясь пополам, но ему удается устоять на ногах.