Жених и его невеста

Женщина хмыкнула и, как-то презрительно дёрнула губами, словно поняла, что он украл у своего лучшего друга шоколад. Я ж не себе, — хотел сказать мальчик, но женщина ушла, оставив запах паровоза. Этот запах не спутать ни с каким другим.

Игорь и его друзья стояли у насыпи, чтобы во время остановки эшелона подойти и отдать цветы солдатам. Подошел состав. Через равные промежутки времени под паровозом выбивалась струя пара. Вдруг услышал знакомый голос. Игорь ещё раз осмотрел паровоз. Увидев дядю Ивана, бросился вверх по насыпи. Лицо было в угольной пыли и копоти, но оно улыбалось ему. Мама запретила приближаться к линии, так как это очень опасно, запретила забираться к дяде на паровоз. Игорь смотрел вверх и махал букетиком цветов, словно приготовился бросать его.

— Руку давай, — требует дядя, открывая дверь и, берясь за сверкающий поручень. Он тут же забывает о запрете, забывает обо всём на свете. Много глаз с завистью провожают его, поднимающегося в кабину огромного локомотива. Не у каждого мальчика на станции есть дядя, который работает на паровозе. А только у него. Игорь с трудом различает человека с лопатой, вырывающиеся языки пламени из открываемой топки. Дрожит железный пол, слышится мощное дыхание машины. Множество запахов витают в кабине. Мальчик быстро к ним привыкает, а дядя уже сажает его на чёрную лоснящуюся полку, открывает железный чемоданчик, который дядя Ваня называет «шарманкой», достаёт солдатский котелок с борщом, вынимает ложкой огромный кусок мяса.

— Давай, племяш, ешь. Вырастай быстрей. Будем вместе работать.

Игорь отказывается, но дядя настаивает, говорит, что мясо передала бабушка, чтобы быстрее вырос. Игорь помнит запах бабушкиного борща с фасолью. Мясо можно есть медленно, отделяя волокна. «Хорошо бы маме оставить кусочек», — думает он, а дядя уже нацедил из краника горячей воды в кружку, отколол кусок сахара. Игорь вытирает руки белой мочалкой из ниток, которую называют «концами». Однажды с бабушкой они разбирали эти концы. Набралось много ниток, которые сматывали на клубки. Из этих ниток бабушка связала ажурные манжеты и воротничок для мамы. Игорь макает сахар в кипяток и аккуратно ест. Остаток сахара кладёт в карман, а свой букетик подснежников, о котором забыл, отдаёт дяде Ване. Тот укрепляет их у окна. В кабину входит пожилой человек с листом бумаги, что-то говорит. Дядя поднимает его. Игорь знает, что нужно перед отправлением подать сигнал. Он тянет вниз деревянную ручку, висящую на проволоке. Тянет изо всех сил, двумя руками. Рождается гудок. Он старается запомнить его, ведь у дяди Вани новый паровоз и теперь он работает не кочегаром, а помощником машиниста.

Состав медленно трогается, колёса паровоза пробуксовывают, сыплется песок на рельсы, а дядя машет ему из окна и улыбается закопченным лицом. Катятся мимо колёса, набирая скорость. В потоках воздуха кружится пыль, и множество разных запахов исходят от вагонов и платформ. На тормозной площадке стоит человек. Мерцают красные огоньки в подвешенных фонарях. Игорь смотрит до тех пока, пока они не исчезнут в повороте дальней выемки. Ольга стоит рядом, её бледное лицо выглядит торжественно и строго. Она гордится тем, что только у Игоря такой отличный дядя. Мальчик вынимает из кармана кусочек сахара, который почему-то из белого стал серым. Ольга отнекивается, говоря, что раз дядя угостил тебя, значит это тебе. Игорь убеждает её, говоря, что объелся, и у него уже полный живот. Ольга соглашается принять такой ценный подарок. Медленно грызёт сахар и восторженно смотрит на Игоря голубыми глазами, которые, когда она сердится, становятся почти зелёными.

Входили и выходили люди. Игорь ждал, когда можно будет сказать Евсеечу о своём плохом поступке. «Лучше положить плитку обратно, — решил Игорь, но удобного случая не представлялось. — Он заметит. Больше не станет со мной дружить. Нужно ему признаться. Он поймёт. Он настоящий друг». Евсееч работал за низким столиком, раскраивая кожу, люди приносили изношенную обувь, забирали починенную и всё разговаривали, разговаривали, оставляя свёртки и свёрточки.

— Евсееч, мне нужно сказать тебе очень важное, — начал Игорь, но тут вошел мужчина с порванным сапогом.

— Говори, — подбодрил его дядя Степан.

— Можно я скажу вечером?

Придя к Ольге, Игорь увидел её играющей на завалинке. Она лечила куклу, приготовив лекарство из стебельков одуванчика. Он хотел отдать плитку, но раздумал. «Ведь она разделит её, будет заставлять его есть. Одна не станет. Это точно». Он решил положить шоколадку в шкафчик. Тётя Катя будет брать посуду и найдёт её. В дом Ольга не пустит, скажет, что пол чистый, а у него грязные ботинки. Он подошел к луже и старательно начал приводить обувь в порядок.

— Я что-то пить захотел, — сказал Игорь, направляясь к крыльцу. — Ботинки у меня совсем чистые. Я разуюсь.

— У нас нет воды, — сказала Ольга. — Пить мне тоже захотелось.

— Принеси ведро, — сказал Игорь, — Пойду черпать воду.