Жена штурмовика

Все, включая и защитника, и меня саму, были уверены, что бредовое обвинение в продаже мифического долга не пройдет в суде, слишком топорно и белыми нитками там все было сшито. Слишком откровенно из этой истории торчали уши обналички.

Но и следствие, и суд, и прокуратура не сочли нужным выделять этот эпизод из общей канвы уголовного дела.

Мене, мене, текел, упарсин[2].

Все уже было согласовано и решено на всех уровнях, и чудовищное, бредовое обвинение со свистом пролетело в суде.

Помимо мошенничества в сфере поставок сельскохозяйственной техники мой муж был признан также виновным в продаже несуществующего долга авиастроительного предприятия только что реорганизованной фирме, ранее никогда не занимавшейся этим самым авиастроительством.

Однако и адвокат-дьявол остался ни с чем.

Его коса нашла на соответствующий камень, и все его недополученные миллионы растворились как дым.

Глава VI После приговора

12 апреля 2022 года наступила развязка затянувшейся на пару лет судебной эпопеи.

Приговор огласили в 15:00.

Семь лет. У меня в голове не укладывался этот срок.

Я не помню, как вышла из зала суда, как спустилась во двор, помню лишь только, как сидела в машине и понимала, что не в состоянии куда-либо ехать.

Мне еще предстояло сообщить о произошедшем его матери. Берегли ее до последнего, не говорили о том, что за тучи сгустились над головой ее сына. Может, мол, пронесет, зачем нервировать человека раньше времени.

Теперь это все падало на меня. Ненавязчиво, под предлогом заботы о близких, он скинул на меня еще одну головную боль. У него это иногда очень виртуозно получалось.

Стоял теплый солнечный день, но для меня он был мрачнее любого самого хмурого дня в моей жизни.

Я чувствовала себя раздавленной, будто меня что-то смело с дороги и переехало. Я физически не могла ехать. Было невозможно ни сосредоточиться, ни сконцентрироваться, не было сил даже взять себя в руки.

Все вокруг размывалось, плыло и меркло.

Очень плохо помню события того дня. Как, захлебываясь слезами, кричала что-то в трубку своей маме, как общалась с подругой, как на автопилоте доехала до дому.

На следующий день я проснулась разбитая, и первая же мысль новой реальности обожгла меня могильным холодом.

Сердце снова сжалось в кулак, и я, не в силах справиться с собой, рыдая, уткнулась в подушку…

Это не снилось мне.

Это произошло.

Это была моя реальность…

Как бы тяжело и страшно ни было мне в дальнейшем, но эти первые дни были самыми кошмарными.

Дни столкновения с реальностью, день краха всей мой прежней жизни.

День, который я не могу забыть до сих пор — и не забуду, конечно же, никогда.

На третий день я приказала себе собраться, взять себя в руки и встать.

Жизнь продолжалась, и задачи, поставленные ею, никто, кроме меня, решить не мог.

Нужно было вставать и идти дальше.

Теперь мне предстояло торить свой путь одной.

Глава VII СИЗО

В СИЗО муж находился с апреля по конец июля.

Помню свой самый первый приезд на свидание.

До того, не понимая вообще, что такое СИЗО, понятия не имея о разного рода процедурах и регламентах, тупо боясь всего этого, я поехала отвозить передачу с подругой.

Помню мыканья по сырым и темным коридорам, окошки, толпы людей. Кое-как мы разобрались, что и где, встали в очередь. Перед нами стоял какой-то дедушка с большой холщовой сумкой. Он опоздал на подачу заявления на передачу и теперь пытался сделать передачу без него. Объяснял, что он из области, приехал издалека, что-то произошло в дороге…

«Что же мне делать?» — растерянно спрашивал он, переводя взгляд с сотрудницы на сумку.

Сотрудница была непреклонна. Нет подписанного заявления — нет передачи. Дедушка начал терять самообладание. Дедушка начал нервничать, размахивать руками и повышать голос.

Сотрудница со всего размаху захлопнула окошко перед его лицом и прокричала (не ему даже, а нам всем): «Все, прием окончен».

Заволновалась очередь. Все стоящие в ней готовы были придушить и разорвать на куски этого дедушку. Все находящиеся тут уже знали свое бессилие перед лицом Системы, знали, что как скажет Тетенька Из Окошка, так оно и будет. И свое бессилие перед ней излили в раздражении и злости — на дедушку, который, лишившись права на передачу сам, теперь мог лишить его всю огромную очередь за собой.

Дедушка поник и отошел в сторону. Очередь замерла у окошка. Теперь оставалось лишь ждать и гадать, насколько велик гнев сотрудницы. Снизойдет ли она до остальных, или же ее злость перешла на всех, кто здесь стоит.

Спустя какое-то время окошко распахнулось — и прием передач продолжился.

Таково было мое первое знакомство с пенитенциарной системой. Позже я уже сама могла подсказать другим новичкам, куда им надо идти, в какую очередь вставать, какие документы держать наготове.

Второй раз я уже приехала одна. На этот раз без огромной сумки с передачей, только лишь на свидание. Разрешение мне подписали еще в день приговора, и все это время, с 12 по 22 апреля, я ждала этот день.