Жена штурмовика

Глава XIX Штурмовой отряд «Рысь»

В городе Т., под орешниками, они прожили почти две недели, а где-то в первых числах сентября муж написал мне, что идет набор в какое-то подразделение «Рысь» и они с товарищами решили податься туда.

Муж Юли с ними не поехал, зато уехал Антон, муж Вики.

Помню сообщение в мессенджере: «Мы выдвигаемся», а спустя несколько часов сообщение: «Мы на месте».

Чуть позже он прислал мне фотографии: обычная деревня, улица, вдоль нее дома, деревья. Двор дома, в котором их расквартировали. Какая-то мазанка, черепичная крыша — и все кругом в винограде.

Деревня называлась Фабричное.

Несколько дней они просто жили там, он так же, как и из города Т., постоянно выходил на связь, писал что-то совершенно не связанное с войной. Как будто бы ничего не изменилось, просто сменилась локация.

В Фабричном на его карту упала наконец-то первая полноценная зарплата. Ну как — полноценная… Он утащил с собой в тюрьму кучу долгов и непогашенных исполнительных производств, и как только Минобороны завело для него зарплатную карту, соответствующие инстанции тут же наложили на нее обременение на круглую сумму.

Поэтому от первой полноценной зарплаты мгновенно осталось лишь 50 %.

Служба судебных приставов требовала справку об участии в СВО, а справок не было. Справку мы получили только в конце сентября.

Тем не менее начисление зарплаты дало ощущение хоть какого-то порядка и нахождения в легальном, правовом поле.

До той поры иногда и меня, и его посещало ощущение, что эти бойцы — вообще просто какие-то призраки.

Они есть, они ходят на боевые задания, гибнут, калечатся, но их при этом будто и нет.

Сейчас стало немного увереннее смотреть в будущее.

Через пару дней после начисления зарплаты он неожиданно пропал. Я, как обычно, потянулась за телефоном с утра, но там не было привычного мне уже «Доброе утро, любимая жена».

Я написала ему сама: «Доброе утро, любимый муж».

И ничего не получила в ответ.

Весь день прошел на иголках.

Звонила Вика. От нее я узнала, что ее мужа уже как сутки нет на связи. Что с его телефона ей отвечали в мессенджере, но явно не его стилем. Она звонила, а трубку никто не брал.

Мы обе понимали, что там у них что-то происходит. Но что? И у кого это прояснить?

Все прояснилось утром следующего дня, когда муж вышел на связь.

Мне прилетела от него СМС с опозданием почти на сутки: «Я в красную зону».

Потом он позвонил.

В ночь с понедельника на вторник, то есть с 11 сентября на 12-е, Антон и его группа уехали на задание. В этот же день, 12 сентября, их группа зашла в окопы противника и была разгромлена, понесла потери. Задание, поставленное их группе, было провалено, сами они не выходили на связь, и была срочно сформирована вторая группа, куда вошел мой муж.

Эту группу в ночь с 12-е на 13-е отправили в то же место, но другим маршрутом.

Муж отправил мне СМС, выходя на задание, но оно не ушло, там, где он его набирал, не было связи.

Вторая группа тоже не прошла и не выполнила задание. Они потеряли одного бойца и вечером 13 сентября были отведены в тыл.

Одновременно с ними в Фабричное начали возвращаться бойцы первой группы, выбравшиеся из ловушки, в какую попали, с наступлением темноты.

Телефон мужа до утра лежал в бронемашине, на которой их увезли на задание, и забрал он его только утром 14 сентября.

Все вроде бы прояснилось, и можно было бы выдохнуть, но не выдыхалось.

Я остро почувствовала, что относительно спокойные времена кончились — и передо мной встали во весь рост реалии войны.

Это уже не дни под орешником в городе Т. Это уже не домик в деревне.

Это война как она есть — и маячащая рядом смерть.

Этим же вечером, 14 сентября, муж ушел на новое задание, на сей раз успев отправить мне СМС.

Он пробыл на нем ровно сутки, и уже вечером 15-го я получила долгожданное СМС.

Прошло несколько дней, внешне спокойных, но напряженных внутри, и новое задание. Снова сутки — и снова вечером долгожданное, ценой в тысячи бриллиантов сообщение.

Каждый раз он ярко и красочно описывал мне пережитое.

Именно тогда я узнала от него о существовании в окрестностях Работина (это название мне уже было известно) страшного места под названием «Очко Зеленского».

Из его рассказов формировались картины, от которых стыла кровь у меня, находящейся за тысячи километров от этих событий. И она леденела еще больше, когда я понимала, что это не просто описание чего-то, а рассказ, изложение пережитого и увиденного.

Я будто на экране телевизора или смартфона видела, как они вереницей бегут по этим кустам, уставшие, чумазые, пыльные, а им прямо по пятам навешивают и навешивают какие-то мины, снаряды, наблюдают за ними с дрона.

Я будто сама смотрела за ними с этого дрона, чувствуя появляющуюся седину…

В конце сентября муж прислал мне скан справки участника СВО.

Детей перевели на бюджетную форму обучения, начислили социальные выплаты. Служба судебных приставов на основании этой справки приостановила исполнительные производства.