Жена моего брата

Девять месяцев. И я буду думать. Никаких больше мужчин!

Засыпаю…

На границе сна, ещё частично наяву, мне начинает опять чудиться Демид. Его обветренные губы. Близко-близко с моими. Но он не целует. Он держит меня пальцами за подбородок и говорит по телефону. А я так желаю этого поцелуя, что подаюсь вперед, чтобы прикоснуться и почувствовать движение его губ. И я чувствую! Нет, он опять не целует. Он говорит… говорит… Губы касаются моих. Мужской тембр проникает в меня. Закрыв глаза, ловлю это гипнотическое ощущение. Целую его говорящие и равнодушные ко мне губы. Потом мне снится дымчатый котенок в его руках, похожий на рысь.

«Котенок!» — подскакиваю я, очнувшись. Голодный, наверное!

Спохватившись, быстренько бегу вниз, на кухню. И на лестнице настороженно замедляюсь.

В гостиной разгневанный голос Демида и невнятный — Родиона. Превращаюсь в слух.

— Заткнись, — агрессивно рычит Демид. — Своими гульками ты ставишь под угрозу то, что наша семья создавала последние пятьдесят лет. Узнаю, что косячишь — накажу.

— Окей… окей… Никаких больше тёлок! Спасибо братишка, что прикрыл.

Сволочи! Оба! Но разве я этого не знала? И тут же громкий вопль Родиона!

— Что творишь?! Больно, сука… ммм… — стонет болезненно.

Мне на мгновение, по выплеску эмоций, кажется, что там драка. Но Родиону пороху не хватит для этого. И я отметаю эту мысль. Просто, выхватил от братца!

— Создаю тебе алиби, — холодно, брезгливо, отстранённо подтверждает мою догадку Демид. — И, заодно, убедительно рекомендую больше не косячить.

— У тебя совсем с башкой проблемы, Дэм?! — ноет обиженно Родион.

— Скажешь, повредил руку, был в травматологии. Телефон оставил у меня в офисе. Про звонок Злате — ничего не знаешь, только с моих слов. Пусть прислуга наложит повязку. Девка твоя пусть испарится.

И меня не трогает, что есть эта девка, нет! Вообще нисколько. Но, зато, под кожу мне проникает мысль, что никакой «моей женщины»!

Обманул. И тяжелый груз испаряется из моей груди. Я совсем тронулась!

— И… не смей, скотина, к ней прикасаться, пока не сдашь анализы! — цедит гневно Демид, повышая голос. — Не дай Бог заразишь.

— Да предохраняюсь я! Что я — идиот?!

Господи! Фу! Меня сейчас стошнит.

— Идиот, — цинично заявляет ему Демид. — Принесешь мне анализы, вот от этого врача. Злату успокой. И будь убедительным, понял? Мне она не поверила. Пошел вон!

С колотящимся в груди сердцем проскальзываю на кухню. Голова идет кругом.

В темноте тихонечко сползаю по стене вниз. Не могу определиться со своими ощущениями. Чувствую себя девчонкой, подслушавшей разговор отца не для моих ушей. И в этом разговоре, моя душа не услышала Родиона. И никак на него не отреагировала. Только Демона! И я, как голодная, прокручиваю каждое его слово, каждую интонацию, каждый смысл… Вернее множество смыслов. И не могу определиться какой верный!

Ах, как хочется примерить розовые очки и придумать там заманчивое дно, под сказанными словами. Но этим путём я уже ходила. Моë решение — держаться от него подальше. И не идти на поводу у глупого сердца.

Вздрагиваю!

Демид заходит на кухню. Не включая света открывает шкаф. Что-то с грохотом летит в раковину. Тихо матерится. Снова достает что-то. Кружка. Наливает из-под крана воду. Выпивает. Швыряет и эту в раковину, ставя руки по её краям. Смотрит в темное окно. Мне кажется, кухня сейчас полыхнет и сгорит в одно мгновение! Вместе со мной. От адреналина пульс мой колотится. Я не знаю, как теперь дать знать, что я здесь. И нужно ли?

Уходи… Уходи…

Разворачивается!

Мы встречаемся в темноте взглядами. Молча делает в мою сторону несколько шагов. Присаживается.

— Ты давно здесь?

Отрицательно кручу головой, обнимая себя за плечи.

— К-к-котëнку еды взять, — зачем-то оправдываюсь я, пытаясь говорить медленнее, чтобы не заикаться. От волнения опять!..

— Возьми.

Мы медленно поднимаемся, не отводя друг от друга глаз.

Он открывает мне холодильник. Под его подошвами хрустит стекло.

Ох, да! Я же разбила тут всë… А наша домработница живёт по флигеле и давно уже спит.

— Стой там, — распоряжается Демид.

— Творог в чашке с гжелью, — подсказываю я.

Достаёт мой недоеденный ужин. Отдает мне в руки.

— Родион приехал… — снижает голос. — Скоро подойдет. У него там… травма.

— Алиби его я уже услышала, — не держится мой язык за зубами. Но такая у меня натура — всë в лицо. За это и пули свои получила от Дагиева-младшего. Молчала бы, может, и пронесло от расправы.

Демид качает головой.

— Мда? — его верхняя губа дергается в гримасе отвращения.

— Так что зря Вы ему там… эту «травму».

— Ясно. Ну, держи тогда.

Протягивает мне ключи.

— Что это?

— От моей комнаты. На всякий случай.

— А я уже переехала, — вздергиваю подбородок.

— В какую?

— Вам зачем? — делаю шаг назад.

Опускает взгляд.

— Или, не в любую пустую можно? — спохватываюсь я.

— Тебе — в любую.

Вытаскивает из холодильника йогурт с манго. Взбалтывает. Смотрит на крышке срок годности.

— Держи. Чтобы выпила. И… не расстраивайся слишком.

Это неожиданно трогает. Эта мелочь со сроком годности йогурта. Я, пожалуй, даже когда себе беру не смотрю. Только брату так…