Жаркий декабрь

– Это означает, – опять вскочила с места Жмыхова, – поворот стран к политике протекционизма и, как это ни странно, усилению госсектора. А еще Южная Америка не оставляет попыток сформировать свою собственную, без США, систему регионального стратегического сотрудничества и безопасности. То есть, хотя там правят точно такие же капиталисты, как и в Америке, но они пытаются править независимо и хотят всю прибыль оставлять себе, а не отдавать иностранным корпорациям.

– Верно, – подтвердил нарком. – И мы не должны сковывать себя предубежденностью к южноамериканским капиталистам, а наоборот, обязаны развивать с ними экономические отношения. Америка ратует за «равные возможности» в торговле? Замечательно, мы тоже «за». А если наш товарооборот с Латинской Америкой возрастет, то возрастут и симпатии к нам этих стран и заодно ослабнет зависимость от США. Вот такому внешнеполитическому курсу мое ведомство и собирается следовать.

– Правильно, – одобрил Сталин. – Такого курса нам и следует придерживаться. Тогда число наших сторонников в Южной Америке неизбежно вырастет. А скажи нам, Вячеслав, что за изменения начались в британском правительстве?

Молотов неторопливо дожевал бутерброд с сыром, протер губы салфеткой и по памяти начала перечислять:

– Во-первых, лордом хранителем печати и лидером палаты общин стал наш старый знакомый Ричард Криппс. После полутора лет пребывания в СССР на должности посла он начал оценивать нашу страну достаточно объективно и выступает за сотрудничество. Замечу, что назначение его на столь важный пост произведено вопреки желанию премьера, считающего Криппса сторонником открытия второго фронта. Конечно, Черчилль не хочет прислушиваться к просоветски настроенному Криппсу и мечтает при первой же возможности заменить его Иденом. Но сейчас позиции консерваторов слишком слабы, чтобы диктовать свою волю. Из состава кабинета также удалены посол в США Галифакс, министр финансов Кингсли Вуд, государственный казначей Ханки и еще некоторые остатки чемберленовских элементов. Для нас это обстоятельство благоприятно, потому что эти деятели стояли за политику пассивного выжидания. Кроме того, министром военного производства назначен Оливер Литтлтон.

– Кто такой? – наморщил лоб Куликов, силясь вспомнить, где он слышал эту фамилию.

– Исполнительный директор компании «The British Metal Corporation», – подсказала Аня. – Эта корпорация получает огромные прибыли за счет правительственных заказов, а еще благодаря разрешению не согласовывать свои экспортные цены с правительством. То есть за свои поставки в Японию «Бритиш Метал» получает любую цену, какую запросит.

– А новый казначей кто? – продолжал расспрашивать дотошный майор госбезопасности.

– Один из лидеров лейбористов – Уильям Джоуитт.

– Вот как, – удивился Куликов, недоуменно подняв брови. – А я думал, он консерватор.

– Верно, – хихикнула Аня. – Он успел побывать во всех трех партиях. У него слава жулика и пройдохи, а состояние себе Джоуитт нажил участием в разных темных делишках.

– Да уж, – недовольно поджал губы Мехлис, – в Уайт-холле собрались явно не сливки общества.

– Конечно, кабинет министров в Британии формировался не из коммунистов, – вполне серьезно ответил Вышинский. – Но в целом новые назначенцы являются сторонниками немедленной помощи, причем не только поставками, но и действиями, пусть даже и с крупным риском для Англии.

– И в чем же причина столь внезапных отставок консервативных министров? – недоверчиво спросил подозрительный Мехлис.