Жаркий декабрь

– А почему «Хванчкары» нет? – шепотом спросила она у Меркулова.

– Это «Грузинское вино № 20». Но вам, Анна Николаевна, лучше виноградный сок пить. Вот, позвольте, я вам «Маджари» налью.

– У-уу, действительно сок, – согласилась Аня, рассмотрев этикетку. – Оно не крепче, чем пиво.

Когда все чокнулись и выпили, Куликов снова завел разговор о нефти, на которой в будущем строится вся политика:

– Что касается энергоресурсов, то кроме стран Персидского залива для нас очень важна Венесуэла, как первый экспортер нефти в мире.

– Сдвиги в отношении наших стран уже есть, – обнадежил замнарком индел Вышинский, – хотя и медленные. В этом году в Венесуэле впервые с начала века прошли настоящие выборы, и главой государства стал не диктатор, а законно избранный президент. Политические преследования прекращаются, и коммунисты начинают возвращаться из эмиграции. После Перл-Харбора Венесуэла разорвала отношения с Германией и Японией, так что теперь мы с ней как бы в одной лодке. Конечно, до объявления войны фашистам ей еще далеко. В отличие от Центральной Америки, у всех стран Южной Америки остались сильные экономические связи с Германией. Немецкие концерны добывают там железную руду, нефть и селитру. Так что, лишь когда союзники захватят господство в Атлантике, а наши войска приблизятся к Берлину, тогда южноамериканские страны и поспешат объявить Гитлеру войну.

– Еще Андреев упоминал, – напомнил Куликов, – что в Чили в семидесятые годы был чуть ли не коммунистический режим. Правда, недолго.

– Да, и он считает, что все проблемы чилийских коммунистов начались с того, что они связались с радикалами. Последнее уже подтверждается. После смерти чилийского президента Педро Серда в стране началась подготовка к новым выборам, и левые партии сформировали Демократический альянс. Его стержнем является радикальная партия, представителем которой являлся покойный Серда, которая снова выдвигает своего кандидата. То есть получается, что коммунисты поддержали радикалов. Правда, в настоящее время отношения между ними вполне партнерские. Но весьма вероятно, что после войны США обратят пристальное внимание на Чили и потребуют от радикалов вообще запретить компартию. Но это в будущем. А сейчас можно отметить, что в целом по региону Латинской Америки намечаются положительные сдвиги. Мексика выходит из изоляции и начинает восстанавливать дипотношения как с нами, так и с Великобританией. На этом же пути находятся Аргентина и, как я уже говорил, Венесуэла.

– С Венесуэлой стоит поторопиться, – пробурчал Куликов. – После войны там откроют нефтеносный бассейн на юге страны, и лучше, если это сделаем мы.

– Может… – неуверенно начала Аня, но видя, что все смотрят на неё, решительно встала. – Может, нам проще зарегистрировать нефтяную компанию в США и вести разработку от её имени? Тогда получится, что Америке самой придется защищать интересы «своей» фирмы.

– Это разумно, – согласно кивнул Берия. – Выручка позволит напрямую финансировать наших сторонников в Штатах. Впрочем, следует иметь в виду возможность национализации промышленности в Венесуэле.

– Знать бы только, когда она произошла, – проворчал Вышинский. – Явно задолго до Уго Чавеса, но когда конкретно, мы не знаем.

– Все равно события уже точно не повторятся, – включился в диалог Мехлис. – И, полагаю, в новой истории процессы пойдут активнее. Боливия с Мексикой уже подали пример национализации нефтяной отрасли, и это только первые ласточки. Лишь бы США не застопорили процесс. Хорошо бы активизировать в Латинской Америке деятельность коммунистических ячеек.

Молотов задумчиво поправил очки и начал терпеливо объяснять принципы политэкономии:

– Надо помнить, товарищи, что ведущую роль в политике играет капитал, и следует исходить из того, что именно экономика диктует свои требования политикам. Да, в Южной Америке заметен рост антиамериканских настроений, связанный с грубыми методами, применяемыми США. Но дипломатия «доллара и большой дубинки», как цинично её называют сами американцы, сводит на нет любые попытки ослабить монопольные позиции США в регионе. Экономические и военные силы сторон просто несравнимы, поэтому прямые попытки добиться независимости закончатся, за редким исключением, военным переворотом или «дружественной интервенцией» северного соседа.

– Но с диктатом США надо что-то делать, – не выдержал Шелепин. – В конце концов, если они приберут к рукам Латинскую Америку, то лишь раздразнят свой аппетит и вскоре попробуют замахнуться на весь мир.

– Делать что-то надо, никто не отрицает, – согласился Молотов. – Но бороться с врагом можно и его собственными методами. Проблема региона в том, что в нем столкнулись две тенденции: с одной стороны, латиноамериканские государства тесно связаны с США экономическими узами. Но с другой, постепенно укрепляются позиции местной буржуазии, тяготеющей к националистически-государственническому мировоззрению. Что это значит?