Zettel

606. Идея о мышлении как о процессе в голове, в совершенно замкнутом пространстве, придает мышлению нечто оккультное.

607. Является ли мышление, скажем так, специфически органическим процессом души – как бы пережевыванием и перевариванием в душе пищи? Можно ли тогда заменить его неорганическим процессом, которой выполнял бы ту же цель, пользуясь, так сказать, протезом мышления? Как следовало бы представлять себе протез мышления?

608. Мне кажется в высшей степени правдоподобным предположение, что развитию ассоциаций или мышлению никакой процесс в мозге не соответствует; так что невозможно вывести мыслительные процессы из нервных процессов в головном мозге. Когда я говорю или пишу, то, предположим, из моего мозга исходит система импульсов, скоррелированная с моими высказанными или записанными мыслями. Но с какой стати эта система должна продолжать развиваться централизованно? Почему бы этому порядку не развиваться, так сказать, из хаоса? Это напоминало бы размножение с помощью семян некоторых видов растений, у которых размножение происходит, например, так, что семя всегда порождает растение того вида, которым оно само порождено, – но ничто в семени не соответствует растению, которое из него произрастает; так что на основании свойств или структуры семени невозможно что-либо заключить о структуре растения, которое из него получится, – это можно сделать, только изучив историю семени. Так что организм может появиться из чего-то совершенно аморфного, так сказать, без всякой на то причины; и нет никаких оснований, почему бы так на самом деле не обстояло дело и с нашими мыслями, а следовательно, и с нашей речью или письмом и т. д.

609. Вполне вероятно, что некоторые психологические феномены не могут быть исследованы физиологически, поскольку ничто физиологическое им не соответствует.

610. Я видел этого человека много лет назад; теперь я снова вижу его, узнаю, вспоминаю его имя. А почему в моей нервной системе должна существовать причина для этих воспоминаний? Почему там должно что-то такое храниться – всегда, в какой-нибудь форме? Почему он должен был оставить след? Почему не могут существовать какие-нибудь психологические закономерности, которым не соответствуют никакие физиологические закономерности? Если это опрокидывает наши понятия о причинности, то самое время их опрокинуть.

611. Предрассудок психофизического параллелизма является плодом примитивного понимания наших понятий. Ибо когда мы допускаем причинную связь между психологическими явлениями, не опосредованными физиологически, мы признаем тем самым, кроме тела, еще и существование души как некоей туманной сущности.

612. Представь себе такое явление: если я хочу, чтобы кто-то взял на заметку тот текст, который я ему надиктую, чтобы потом иметь возможность повторить его мне, я должен дать ему бумагу и карандаш; и пока я говорю, он делает пометки и рисует значки; когда приходит время воспроизвести текст, он следует взглядом за своими пометками и пересказывает текст. Но я полагаю, что его наброски не являются письмом, они не связаны со словами этого текста никакими правилами; и тем не менее без этих записей он не в состоянии воспроизвести текст; и если что-то в них изменить или часть их уничтожить, то при ‘чтении’ он начнет запинаться, или пересказывать текст неуверенно, или вообще не найдет нужных слов. – Такое же можно представить себе! – То, что я называю ‘записями’, в этом случае не является воспроизведением текста, не является переводом текста, так сказать, в иную символическую систему. Текст не будет изложен в этих записях. Так почему он должен быть каким-либо образом зафиксирован в нашей нервной системе?

613. Почему начальное и конечное состояния системы не могут быть связаны естественным законом, который, однако, не охватывает промежуточных состояний? (Только не думай о воздействии!)

614. «Как получается, что я продолжаю видеть дерево стоящим вертикально, даже если наклоняю голову набок, а значит, на сетчатке отображается образ наклонившегося дерева?» То есть как получается, что даже в этих обстоятельствах я говорю, что дерево стоит вертикально? – «Ну, я осознаю наклон своей головы, так что вношу необходимую коррекцию в восприятие своего зрительного впечатления». – Но не означает ли это путаницу между тем, что первично и что вторично? Представь, что мы абсолютно ничего не знаем о внутреннем устройстве глаза, – всплывет ли вообще эта проблема? В действительности мы не вносим здесь никакой коррекции, это просто пустое объяснение.

Хорошо, – но теперь, когда структура глаза известна, – как получается, что мы так действуем, так реагируем? А обязательно здесь давать физиологическое объяснение? Что если мы просто оставим это занятие? – Но ты никогда так не скажешь, если речь зайдет о контроле над поведением машины! – Ну, а кто говорит, что в этом смысле живое существо, тело животного, является машиной? –