Зерои

Потому она притащила Лин в «Бум-Рум». Даже теперь, когда жизнь пошла вверх тормашками, Келси все равно чувствовала себя в безопасности именно в гуще толпы.

«Бум» был старомодным заведением, с живой музыкой и толпами молодежи. В «Буме» играли фолк, блюз, соул, фанк, а иногда техно и блюграсс. Над входом красовался матерчатый навес и вывеска в виде гитары. Ни один уважающий себя гангстер сюда и на пушечный выстрел не подойдет.

Келси не всегда была по душе здешняя музыка, но завсегдатаям «Бума» она доверяла. Может, дело было в живом исполнении, порождающем мощную обратную связь между группой и аудиторией. Или публика «Бума» просто умела как следует повеселиться. В общем, когда Келси нуждалась в чувстве безопасности, она шла именно сюда.

Кроме того, «Бум» был подходящим местом, чтобы найти Фигга, который задолжал ее папе три тысячи долларов. «Бум» оказался первым клубом, куда Фигг повел Келси, когда обнаружил, что ей нравится танцевать в толпе. По возрасту Фигг находился как раз посередине между Келси и папой и хорошо ладил с ними обоими.

Фиггу удавалось отговаривать отца от любых чересчур опасных или глупых затей. Келси не сомневалась, что идеей ограбить банк папа с Фиггом не делился.

Правда, сейчас в «Буме» Фигга не было, но Келси знала – ровно в одиннадцать часов он заступит барменом в соседнем «Фьюзе».

Значит, пока ничего не оставалось, как танцевать.

– Выкладывай, Келси! – заверещала Лин в перерыве между треками. – Тебя преследует кто-то или что-то?

Келси покачала головой. Однако она пристально вглядывалась в толпу, разыскивая стриженого парня из кафе. Тот мальчишка со спортивной сумкой залез папе в голову и испортил все ограбление.

Откуда ему было известно ее имя?

Наверное, в каком-нибудь клубе услышал…

– Тебя и впрямь преследуют? – крикнул Ремми, перекрывая музыку и оборачиваясь к Келси. – Что, надо кого-то вздуть?

Он картинно напряг бицепс. Келси только рассмеялась и пихнула его в толпу танцующих перед сценой, где выступала хардкорная рок-группа в стиле прошлого века: три аккорда, трехминутные песни, примерно миллион тактов в секунду.

Нельзя втягивать в папины дела никого постороннего! Они все – ее друзья: Ремми, Майки, Лин и еще ребят десять. Но она никогда не откровенничала с ними. Она просто по-другому устроена.

Папа ее всегда предупреждал: не надо быть слишком доверчивой. Нельзя полагаться на доверие, когда живешь от срока до срока. А Келси начала ему помогать лет с десяти.

Папа и не подозревал, что творит его дочурка, но Келси сперва и сама толком не понимала, что делает. Но она была уверена, что это обязательно сработает. Она внушала игрокам за покерным столом бесшабашный кураж, который заставлял их повышать ставки. Она развеивала их гнев, когда они обнаруживали, что их надули. Папа звал ее «своим талисманчиком».

Но этот же самый дар портил ей школьные оценки. На каждом экзамене Келси буквально захлебывалась чужими страхами одноклассников, хотя она обычно упорно готовилась к итоговым контрольным.

Именно ее дар являлся причиной того, что у нее никогда не было ни парня, ни закадычной подруги.

Келси чувствовала нутром – в толпе всегда лучше.

Здесь, у самой сцены, Келси толкали и пихали, дергали и затирали. Но ей было хорошо! Когда она оборачивалась, ей улыбались, беззвучно произносили «извини» или «опаньки!». Если ей чего и хотелось, так это чтобы народу было еще больше.

А тот парень из кафе назвал ее имя. И упомянул о маме.

Для этого надо было не просто шпионить за ней, а досконально читать ее мысли. Забраться к ней в душу, куда Келси никого не пускала.

А если он сейчас здесь, в «Буме», и наблюдает за ней?

Келси взяла энергию толпы и принялась ее наращивать. Она дала волю своему гневу и страху и выпустила их вовне. Волны метались от человека к человеку, обращаясь в чистый жар и силу.

Энергия на танцполе рвалась ввысь, точно воздушный шар, унося Келси прочь от всего, что говорил ей папа, – всего, что он натворил, разрушив их жизни.

Музыка пульсировала стремительнее любого сердцебиения, как нервный тик, как импульсы в нейронах. Келси протиснулась в центр танцпола, слившись с музыкой и разгоряченными людскими телами.

Она зажмурилась и принялась подергиваться, подпрыгивать, трястись в такт пульсирующей энергии толпы. Келси уже целый день ни минуты не чувствовала себя в безопасности – с тех пор, как увидела отца в голубой машине у банка. Но тут, в самом сердце бури, ей ничто не угрожало.

Толпа взревела. Келси открыла глаза. Высокий и худощавый парень в джинсах, с голым торсом, балансировал на краю сцены. Сотня рук взметнулась вверх, он прыгнул и поплыл через зал на волнах потных ладоней. Толпа внезапно сосредоточилась, сфокусировалась, и ее энергия вихрем устремилась в юношу, возносимого к потолку, будто жертва.

Келси бездумно направила свою тревогу в мощное средоточие мышц и легонько подтолкнула…

Парень взмыл вверх, несомый толпой и волей Келси. Она опять зажмурилась, чувствуя его полет на кончиках пальцев танцующих.