Zero. Обнуление

— Билл, — повторяет она в трубку. — О, мы ровно в двенадцати милях к северу от Мойры, штат Нью-Йорк… На семнадцатом окружном. Да, семнадцатом. Да нет! Не волнуйся. Я в полном порядке… Да, я всегда записываю номера… — Она улыбается Биллу. — Старый красный пикап «Форд», номерной знак пи-джи-эл-шесть-девять-два-сорок-три… Нью-йоркские номера, да. Как ты мне и велел. Ты такой паникер! У меня все хорошо. Билл очень любезно согласился подвезти меня. Он довезет меня до… — Биллу: — Докуда? Куда вы едете, сэр?

Билл, уже сердито:

— В Потсдам.

— До Потсдама, милый… Нет, не надо. У меня уже все хорошо. Ты уверен? Ладно. Люблю. — Быстро закончив представление, она сует телефон в карман, так и не показывая экран. — Уоррен очень благодарен вам за это. Сказал, чтобы я передала спасибо.

— Угу.

Билл — вероятно, обиженный только что услышанным (она что, записала мои сраные номера? за кого она меня принимает?) — не называет ее «милой девушкой» или как-либо еще, пока они не добираются до Мойры. Унылый Билл становится первым из нескольких молчаливых, немного уязвленных шоферов, которые без каких-либо приключений провезут хитроумную Кейтлин примерно 163 мили за следующие полтора дня.

10 дней 5 часов

Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия

На взгляд Берта Уокера, Центр «Слияние» слишком напоминает парк развлечений. Конечно, встречающие не выряжены антропоморфными грызунами, хотя вполне могли бы. Все — от мегаваттных улыбок администраторов и высококачественной имитации крытого дендрариума до работников Пустоши, которые, будто умпа-лумпы, решают проблемы в технократической версии «Вилли Вонка и шоколадная фабрика» — призвано заставить почувствовать себя вовлеченным, защищенным, счастливым, а это предприятие — выглядеть забавой. От этого прямо кровь в жилах стынет. Его коридоры, коридоры в Лэнгли, суровы, холодны, аскетичны и функциональны. В ЦРУ действует дресс-код; это место для серьезных людей, занятых серьезной работой, и они знают одно: равновесие — штука очень хрупкая и может запросто разлететься вдребезги, как чайная чашка на кафельном полу, от легчайшей дрожи перстов божьих.

Сидя на заднем сиденье лимузина, подъезжающего к волшебному королевству Сая, Берт игнорирует отчеты, лежащие рядом в открытом кейсе. Куда больше его тревожат новые игрушки Сая, а именно программа фиктивного нерабочего режима и «Ясновидец», обе предположительно ценные, но и обе же предположительно губительные, и, как ни поверни, теперь он причастен к их будущему воздействию. Он ведь предоставил деньги и поддержку, а это почти равнозначно тому, что изобрел эти штуки сам! Будучи ученым, он способен предсказать, какие новые угрозы сулит это оружие, и речь не об ущербе, который они нанесут частной жизни. Эти дебаты, прихоть двадцать первого столетия, просто фоновый шум невежд: права на личную жизнь больше нет, оно уже утрачено — или, по крайней мере, им настолько пренебрегают, что оно не имеет ни малейшей ценности. Нет, реальную нынешнюю и будущую угрозу представляют манипуляции, внедрение в сознание ничего не подозревающих граждан предписанных воззрений и моделей поведения, незримый переход государства от надзора к управлению; последняя глава долгого романа о демократии — свобода воли, перекованная в добровольное повиновение.

В этом эпохальном вопросе, как человек и как ученый, он втайне на стороне борцов за гражданские свободы и всегда был таковым, даже представляя интересы ЦРУ. «Я вам не враг». Он даже пытается изо всех сил — в душе, с чистыми руками и холодной головой — сейчас же отыскать золотую середину между тем, что эта технология дает, и тем, что она отнимает, между созданием и разрушением, между нравственностью и аморальностью, но обнаруживает лишь, что просто не способен это сделать. В данный момент, когда его автомобиль останавливается перед парадным входом, где ждет его Эрика Куган, все сходится строго к выбору: или то, или другое.

Он выбирается из машины, щурясь от позднемайского солнца. Эрика ступает вперед, чтобы по-дружески коснуться его запястья и пожать руку.

— Берт, спасибо, что выкроили для нас сегодня время.

— Мне не трудно.

— Я тут подумала: не хотите ли прогуляться, чтобы мы могли поговорить?

— Само собой.

Они бок о бок медленно шагают через мозаичный передний двор. У фальшивого ручья сворачивают с дорожки. Берт где-то слышал, что журчание бегущей воды способствует творческому мышлению. От себя он добавил бы оговорку: не у тех, кому за шестьдесят. Их оно заставляет нервно соображать, где тут ближайший туалет.