Zero. Обнуление

После двухчасовой поездки по шоссе 89 автомобильное радио перестает проигрывать кантату Баха и запускает хардстайловую[51] композицию, в которой четырежды повторяются слова «Die Bitch[52]». Дженн хмурится. Снова настраивает на Баха. Двадцать секунд спустя опять «Die Bitch». С аудиосистемой творится что-то странное. Почему-то автоматически производит сброс. Дженн выключает радио. Несколько секунд наслаждается тишиной, и вдруг система включается сама по себе! Какого черта?!

Подняв брови, Дженн вглядывается вперед, высматривая поворот, который уведет ее с автострады в какой-нибудь уютный захолустный городишко, где можно будет остановиться и как-нибудь отключить систему напрочь, даже если для ремонта придется пустить в ход булыжник. Но тут машина начинает разгоняться. Дженн выжимает педаль тормоза. Без толку. Ну, хотя бы руль еще слушается… Она ухитряется удерживать управление, виляя среди не слишком плотно движущихся машин, но чувствует, что ладони вспотели, а в ушах слышна пульсация крови. Десять лет серьезной практики медитации, а она едва справляется. Едва. Но затем теряет и рулевое управление. Машина тормозит, снова разгоняется, а потом вступает в пугающую игру с осоловелыми семействами в кемперах и побитых пикапах. Дженн то и дело кричит, когда радио исторгает «Die Bitch». Как бы она ни выворачивала руль, колеса больше не реагируют. Восемь чудовищных минут она пребывает в роли беспомощного пассажира, как на скоростных горках, а призрачный безумный гонщик то швыряет ее в гущу движения, то выводит на обочину, то увязывается за полуприцепами с мигающими сигнальными лампами — под закольцованную пытку «Die Bitch».

А потом все кончается. Автомобиль совершает еще один рывок вперед, а затем сбрасывает скорость. На смену «Die Bitch» снова приходит Бах. Кондиционер включается, ласково обдувая ее ветерком, пока неведомые силы ведут машину — теперь плавно и добросовестно, с соблюдением скоростного режима — на стоянку под Холденом, где виртуозно паркуют в тени, а Дженн просто сидит и смотрит, положив руки на бесполезный руль. Отсюда прекрасный вид на горы. Снова пробует дверь. По-прежнему заперта. Отстегнув ремень безопасности, она тянется через сиденье и пробует дверцу с пассажирской стороны. То же самое. Тогда пробует воспользоваться электростеклоподъемником, теребит рычажок. Ничего. Наконец подъезжает еще одна машина. Дженн машет. Машет как мельница. Кричит как ненормальная. Даже нажимает на гудок, но клаксон не издает ни звука. Ее жестикуляцию то ли не замечают, то ли игнорируют. Машина проезжает, скрывшись из виду. Полчаса она плачет в своем заточении. Периодически, охваченная вспышкой гнева, тщетно пытается разбить стекло. Но оно небьющееся — во всяком случае, для нее. И в конце концов сдается. Это одержимое злом авто завладело ею безраздельно.

Команде захвата требуется два часа, чтобы добраться до Дженн Мэй. Ей вручают планшет. Команда стоит поодаль, пока она, прислонившись к машине, подписывает документ о захвате, а затем надевает наушник, как велено, чтобы связаться с Соней Дюваль. На экране планшета появляется лицо Сони с волосами, зачесанными назад; одета она в серый жакет и кроваво-красную блузку. Как ни странно, вид у нее такой, будто она сидит в секвойном лесу.

— Помните Джорджа Филлипсона из универа? — спрашивает Соня.

Дженн смутно помнит его: пара глаз, сплошь трясучка и сутулость, с проблесками ума, но все остальное время клокочет от сдерживаемого негодования.

— Да, как-то раз звал на свидание, но я сказала «нет».

— Это чистое совпадение, но он тут работал. У нас тут уйма действительно хороших программеров, — сообщает Соня. — В общем, мы, конечно, заметили его связь с вами, как только подняли ваши экзаменационные ведомости, и тогда он подтвердил, что знает вас, что, строго говоря, против правил. Он ухитрился убедить нас, что это преимущество и что между вами никакой личной вражды. Я сожалею, что это оказалось не так.

Соня смотрит глаза в глаза, и Дженн чувствует, как дистанционная собеседница заглядывает ей прямо в душу, но не чувствует отторжения.

— Значит, вот откуда «Die Bitch»?

— Да.

— Я правильно полагаю, что больше он на вас не работает?

— Правильно полагаете.

— Вот мразь!

— Вряд ли мы расходимся во мнениях по этому поводу.

11 дней 13 часов

Окружное шоссе 17, север Мойры, штат Нью-Йорк

Она делает нечто потенциально глупое. Все совершают глупости время от времени, причем чаще, когда утомлены, когда вмешиваются факторы наподобие боли, пребывания на краю эмоциональной пропасти или когда в уравнение входит голод или жажда.