Zero. Обнуление

Он не питает иллюзий: следующие девять дней и девятнадцать часов будут самыми трудными. К подобной жизни не привыкнешь. И чем ближе награда, тем сильнее бьется сердце в груди, тем чаще он принимается пересматривать и перепересматривать свой план, думая, что в нем коренится какой-то серьезный изъян. Довольно одного любопытного копа, чтобы все пошло под откос. Может, надо просто смыться из города; но стоит ему окончательно и безоговорочно решить сменить местонахождение, он вспоминает — будучи сам профессионалом, — насколько рискованно оставлять свежий след, и потому снова обрекает себя на проживание в трех слоях закопченного картона под мостом, в окружении шприцев, пустых бутылок и заблудших душ.

Думая об этом, он шагает на заправку, где личности вроде нового него предпочитают закупаться лапшой, печеньем и дешевым винишком. Не поднимает понуренной головы. Знает, что камеры нацелены на парковки, на проходы, подозревает, что каждый внедорожник может принадлежать «Слиянию», что каждый идиот в велосипедном шлеме — правительственный агент. Уже начал немножко понимать, каково быть в шкуре сумасшедшего. Параноики уверены, что постоянно пребывают под наблюдением, убеждены, что за ними следят, следят и следят — и самое смешное, что действительно следят. За нами всеми! Пару ночей назад, услышав, как один из соседей шепчет молитвы и просит заступничества у инопланетян, получивших доступ к его сокровеннейшим мыслям, Дон поймал себя на том, что ощутил душевный отклик. И это новое духовное родство с обреченными встревожило его.

Так что, думает он, быть может, сегодня вечером чуть оттянется. Ничего особенного. Просто возьмет на заправке то, что действительно хочет: печеньки «Орео», пару бутылок холодного пива «Прери уикенд». Дошагав до заправки, поправляет кепку, чтобы скрыть лицо от камеры над прилавком, берет пачку печенья и направляется к пиву. Бутылки заиндевели; он буквально слышит, как они вздохнут, когда сковырнешь крышечку, видит тонкий завиток дымка — аж горло саднит, как хочется…

«Мы — это наши привычки». Вспоминает, как Билли Грэм повторял это снова и снова — по-настоящему хороший детектив в отставке, наставлявший его на путь охотника за головами, когда он только-только дембельнулся из морпехов. «И избавиться от них мы не можем». Всякий раз, когда они разыскивали какого-нибудь типа, Билли отправлялся порасспросить его семью, вынюхивал, кто ладил с беглецом лучше всех (обычно мамочка), а затем просто сидел у ее дома и ждал. А если матери больше нет? Нет семьи? Слоняйся возле любимого бара этого типа. «Мы — это наши привычки». Билли всегда брал своего парня, зная, что мы рабы привычки и всегда вынуждены возвращаться в колею, если хотим оставаться самими собой.

Дон кладет ладонь на дверцу холодильника. Он платит наличными. Даже если «Слияние» знает его привычки, его слабость к «Прери уикенд» и «Орео», эту покупку им не отследить, ведь правда? Ну уж нахер! Кто знает, на что они способны? Может, они ужесточили слежку в местах, где эти две вещи можно купить вместе… Не стоит рисковать.

Он переходит к следующему шкафу и берет «Корону». Возвращает «Орео» на полку. Хватает пакет чипсов «Доритос». И шаркает к кассе — жалкий, но стойкий.

9 дней 19 часов

Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия

— Дамы и господа! Нуль Девять провалился! Мы его взяли.

Слава богу! Осталось только двое. Кейтлин Дэй и Джеймс Кеннер, Нули 10 и 2, и тогда будет вся десятка. Можно будет подвести черту, а в запасе еще девять суток с мелочью.

Сай спускается на пол Пустоши, где раздает хлопки по спинам и пожатия рук направо и налево: «Молодцы, народ! Стальные нервы!» Возводит начальника команды Нуля-9 (на бейджике сказано «Терри») на пьедестал и только после этого замечает стоящего в углу Берта в компании Эрики. Значит, отличный момент снова показать этому угрюмому правительственному фигляру, какая удача для него вести дела с такими крутыми людьми, как Сай.

— Ну-ка, Терри, расскажи остальным мальчикам и девочкам, как ты это сделал.

Смех. По всей конторе царит облегчение, люди выходят из своих берлог, где в тесноте, как угорелые, играли свои роли в этой операции, тянущейся уже три долгих недели.

Терри вряд ли старше двадцати пяти. До сих пор страдает угрями. Лицо как булка с кунжутом. Телосложение карандаша. Заговорив, дает петуха, но после овладевает голосом.

— Да это в основном «Ясновидец». Мы решили, что Дон Уайт пропитан духом Канзас-Сити до мозга костей. Он морпех, как мы выяснили, потом стал охотником за головами. Потом колено, у него проблемы с коленом, так что… Он однозначно умеет скрываться, но мы решили, что он вряд ли вообще покинет Сити. Не походник, не турист. Так что мы создали модель, протестировали ее, а потом задействовали.

— Прямо жизненное кредо, — вставляет Сай.

Терри издает нервный смешок.