Zero. Обнуление

Когда он опускает глаза к столу, там выскакивают ключевые слова: поход, лес, одинокая женщина — подчеркиваются и уточняются до слов-сигналов — одиночка, женщина, уединенное место. Затем экран показывает местоположение в семидесяти милях от места, где Нуль-10 предположительно сошла с автобуса. Сай в режиме реального времени наблюдает за действиями «Слияния» — и персонала, и машин, всех вместе. Затем они получают ссылку на прямую трансляцию из системы скрытого видеонаблюдения больницы.

— Команда захвата уже подъезжает, — докладывает Эрика.

И с этими словами они оказываются внутри той самой больницы, куда положили Кейтлин Дэй.

22 дня 3 часа

Карфаген, штат Нью-Йорк

Медсестра по имени Табита ведет двух членов команды захвата к задернутому занавесу. Она знала, что эта бедняжка в какой-то беде, просто знала. Табита, обутая в новые кроссовки, чирикающие на линолеуме пола, прижимает к груди свой планшет. Такая женщина должна иметь страховку, говорит она чужакам. Одежда у нее хорошего качества, и хотя она была немыта, перепачкана с головы до ног и пахла дымом, Табита в состоянии определить модельную стрижку и покраску волос с первого взгляда. Она как раз обсуждала с дежурной сестрой возможность, что эта О’Кифф, Джорджия, подалась в бега от жестокого супруга, когда нагрянули агенты. Она снова заглядывает в электронную таблицу. Доктор Трэверс зафиксировал лодыжку (сильное растяжение) ортопедическим сапожком, приказал ночной смене наблюдать за пациенткой на случай, если у нее есть повреждения внутренних органов или сотрясение мозга, и позаботиться о надлежащей регидратации. А еще Табита обратила внимание, что пострадавшая отказалась от обезболивающих.

— Надеюсь, она не совершила ничего дурного, — говорит Табита, на что ни один из агентов и бровью не ведет. Она медленно подводит их к отсеку пациентки. — Она была очень вежлива. Разве что малость замкнута.

Табита хватает край шторы, внезапно ощутив тревогу. Не начнет ли Джорджия кричать, рыдать, обнимать агентов как спасителей? И отдергивает ткань широким жестом эстрадного фокусника.

Кровать пуста. Поверх смятых простыней лежит больничная рубашка, а с инфузионного мешка свисает трубка со внутривенной иглой. Вытаращившись, Табита быстро приходит в себя и проверяет тумбочку для личных вещей рядом с кроватью. Провонявшие дымом вещи пропали. Один из агентов морщится, как будто на него кто-то наорал. Другой принимается отдавать команды в микрофон на запястье. Табита слышит слова вроде «заблокировать» и «тотальный обыск».

— Народ! — окликает она остальной медперсонал. — Кто-нибудь видел мою пациентку?

Все поднимают головы от своих телефонов и экранов. Трясут головами.

Она поворачивается к старшему агенту.

— Я должна вызвать службу безопасности.

Тот смотрит на нее как на идиотку и поворачивается к коллеге.

— Команда A пойдет веером от больницы. Пошли команду B на место происшествия в лесу, пусть найдет ее лагерную стоянку.

Протискивается мимо Табиты — не грубо, а так, словно она пустое место — и подносит телефон к стаканчику с водой, стоящему на тумбочке. Телефон озаряет пластиковый стаканчик бледно-зеленым светом. Тот странно светится, заставив Табиту удивленно заморгать. Как только свет отключается, агент секунду разглядывает экран, а затем снова говорит в запястье:

— Отпечаток пальца сходится.

21 День 18 часов

Вольта-Плейс-Северо-Запад, Джорджтаун, Вашингтон, округ Колумбия

По предложению Эрики Сай соглашается на несколько часов покинуть «Слияние», чтобы «освежиться и перефокусироваться». (Когда она пускает в ход деловой тон, он обычно делает, как велено.) Он слишком поглощен, внушает она ему, нужно чуть сдать назад, целых тридцать дней так не продержишься. Заодно напоминает ему, что это не он преследуемый, не он в бегах. Только Нули (и «Слияние» как механизм) не должны смыкать глаз ни на миг. И еще одно: она хочет, чтобы он знал, как ей нравится видеть его в таком волнении. Правда-правда. Уже давненько — на самом деле давным-давно — не выказывал он такой страсти и сосредоточенности, а для нее очень много значит, что вызваны они тем, что должно стать памятником Майклу.

Растрогавшись, Сай не находит слов, кроме:

— Ну что ты, — и пожимает ей руку.

Добравшись домой, он играет в теннис. В одиночку. В противостоянии с фух-фух-машиной, плюющейся кручеными мячами, отправляет ответные никому. Вот так теперь все в теннис и играют: насрав на то, попал твой мяч в поле или нет, обрушивая каждую унцию скопившейся энергии на мохнатые желтые шарики и посылая их рикошетить от сетки или ограды, будто высокоскоростные снаряды.

Открытой стороной ракетки! Четыре Нуля долой, шесть осталось.

Закрытой стороной! Нуль-10. Что в этой женщине такого, чем она меня зачаровала? Своим чистейшим неправдоподобием?

Открытой! Библиотекарша, 30, любовь «Слияния».