Земной Круг. Море Осколков

Кто-то кричал. Хрипло, сдавленно, булькающими криками, и между ними она слышала бормотание клирика, который все бормотал и бормотал, умоляя о помощи, умоляя о милосердии.

Она, шатаясь, дошла до двери, едва не упала, вывалилась во двор, ее стошнило. Она чуть не упала в свою блевотину, подобрала платье, и ее снова стошнило. Она вытерла со рта длинную полоску желчи и, содрогаясь, прислонилась к стене.

— С вами все в порядке, моя королева? — Рядом стояла Мать Оуд, вытирая руки тряпкой.

— У меня всегда был слабый желудок… — Скара закашлялась, ее снова затошнило, но на этот раз вышла только горькая слюна.

— Все мы где-то прячем наши страхи. Особенно если не можем себе позволить их показывать. Думаю, вы прячете свои в желудке, моя королева. — Оуд мягко положила руку Скаре на плечо. — Место не хуже прочих.

Скара посмотрела на дверь, из-за которой доносились стоны раненых.

— Это все из-за меня? — прошептала она.

— Королеве приходится делать трудный выбор. И с достоинством нести его плоды. Чем быстрее вы бежите от прошлого, тем быстрее оно вас поймает. Все, что можно сделать, — это встретиться с ним лицом к лицу. Принять его. Постараться встретить будущее мудрее, чем прошлое. — Министр откупорила фляжку и протянула ее Скаре. — Ваши воины смотрят на вас как на пример. Вам не нужно сражаться, чтобы демонстрировать им храбрость.

— Я не чувствую себя королевой, — пробормотала Скара. Она сделала глоток и поморщилась, почувствовав, как алкоголь прожигает себе путь по воспаленному горлу. — Я чувствую себя трусихой.

— Тогда ведите себя так, будто вы храбрая. Никто и никогда не чувствует себя готовым. Никто не чувствует, что он вырос. Делайте то, что сделала бы великая королева. Тогда и будете ею, что бы вы ни чувствовали.

Скара выпрямилась и расправила плечи.

— Вы мудрая женщина и отличный министр, Мать Оуд.

— Я ни та, ни другая. — Министр наклонилась ближе и еще немного закатала рукава. — Но я научилась неплохо притворяться и той и другой. Вас снова тошнит?

Скара покачала головой, сделала еще один обжигающий глоток из фляжки, вернула ее и смотрела, как Оуд тоже делает немаленький глоток. — Я слышала, что в моих венах кровь Байла…

— Забудьте о крови Байла. — Оуд сжала руку Скары. — Ваша тоже достаточно хороша.

Скара судорожно вдохнула. А потом пошла вслед за своим министром обратно во тьму.

Глава 33

Ростки совести

Рэйт стоял на участке стены, построенном людьми, неподалеку от Башни Гудрун и смотрел поверх израненной, вытоптанной, утыканной стрелами земли на колья, которыми были отмечены рубежи Верховного Короля.

Он почти не спал. Подремал за дверью Скары. Снова увидел во сне ту женщину и ее детей и вскочил в холодном поту, схватившись за кинжал. Вокруг была только тишина.

Прошло пять дней с начала осады, и каждый день они лезли на стены. Они шли с лестницами, с ивовыми щитами, укрывавшими от водопада стрел и града камней. Нападали храбро, с яростными лицами и яростными молитвами, и храбро откатывались назад. Они убили немногих из тысячи защитников, но все равно оставляли свои метки. У каждого воина в Оплоте Байла глаза были красными от недосыпа, а лица серыми от страха. Одно дело — встретить Смерть в миг сражения. Но день за днем чувствовать ее холодное дыхание на своей шее — это больше, чем способны вынести люди.

На расстоянии чуть дальше полета стрелы навалили огромные кучи свежевырытой земли. Курганы для мертвецов Верховного Короля. И их все еще копали. Рэйт слышал отдаленные звуки лопат, да какие-то священники напевали на языке южан молитвы южному Единому Богу. Он поднял подбородок и поморщился, почесав шею ногтями. Воин должен ликовать при виде трупов врагов, но в Рэйте ликования не осталось.

— Тебя борода беспокоит? — Синий Дженнер шел мимо, зевая и приглаживая редкие всклокоченные пряди волос, отчего те стали еще всклокоченнее.

— Зудит. Удивительно, как могут изводить всякие мелочи, даже посреди всего этого.

— Жизнь — это череда раздражающих мелочей с Последней Дверью в финале. Мог бы просто побриться.

Рэйт продолжал чесаться.

— Всегда представлял себе, что умру с бородой. В жизни часто так: ждешь-ждешь чего-то, а в итоге одно разочарование.

— Борода — это всего лишь борода, — сказал Дженнер, почесывая свою. — Она греет лицо в метель, и иногда в ней застревает еда. Но я знал одного мужика, который отрастил себе такую длинную, что она запуталась в уздечке. Лошадь протащила его через ограду, и он сломал себе шею.

— Его прикончила его же борода? Неловко вышло.

— Мертвые не чувствуют стыда.

— Мертвые ничего не чувствуют, — сказал Рэйт. — Через Последнюю Дверь ведь обратно не вернуться?

— Может, и нет. Но мы всегда оставляем на этой стороне частичку себя.

— Чего? — пробормотал Рэйт, не особо задумываясь.

— Наши призраки всегда живут в памяти тех, кто нас знал. Тех, кто нас любил, тех, кто ненавидел.

Рэйт вспомнил лицо женщины, освещенное пламенем, блестящие слезы. Он видел его так же ясно, как раньше, несмотря на все прошедшее с тех пор время. Он пошевелил пальцами и почувствовал застарелую боль.

— Тех, кто нас убил.