Земной Круг. Море Осколков

— Я думала, что в мире есть герои. Но мир полон чудовищ, Сестра Оуд. — Она отвернулась от мертвых и посмотрела на Оплот Байла. — Возможно, лучшее, на что мы можем надеяться, — это что самое ужасное чудовище на нашей стороне.

Глава 24

Ложь

Рин ничего не делала наполовину. Это в ней Коллу всегда и нравилось.

Как только они прибыли в Оплот Байла, она высмотрела кузницу, нашла местечко в подвальчике, разложила свои инструменты аккуратными рядами и принялась за работу. Как она ему сказала, в такое время для кузнеца нет недостатка в работе.

С тех пор она все время оставалась в жаркой, пахнущей углем темноте, стучала, точила и клепала. Он начинал беспокоиться о ней. Даже больше, чем беспокоился о себе, а такое случалось не часто.

Он мягко положил руки ей на плечи, чтобы успокоить.

— Никто не станет винить тебя, если ты остановишься.

Она стряхнула его руки и продолжила шлифовать.

— Если остановлюсь, то придется думать. Я не хочу думать.

Он снова потянулся к ней.

— Я знаю, но Рин…

Она снова от него отмахнулась.

— Прекрати суетиться.

— Извини.

— Прекрати извиняться.

— Ладно. Не извиняюсь.

Она остановилась и нахмурилась.

— И уж точно прекращай шутить.

Он рискнул ухмыльнуться.

— Извини.

На ее лице появилась едва заметная улыбка и тут же исчезла. Ему нравилось, когда удавалось заставить ее улыбнуться, но он сомневался, что сможет сегодня вытянуть из нее еще хоть одну улыбку. Она уперла кулаки в скамейку, подняла плечи до ушей и уставилась вниз на покрытое зарубками дерево.

— Я все думаю о том, что хочу сказать ему. Открываю рот, чтобы заговорить. — Она сжала зубы, словно хотела расплакаться, но не расплакалась. — Его нет. Его нет, и он уже никогда не вернется. Всякий раз, как я об этом вспоминаю, я не могу в это поверить. — Она горько покачала головой. — У него всегда было доброе слово и доброе дело для всех. Чего хорошего это ему принесло?

— Это было хорошо для них, — сказал Колл. — Они этого не забудут. Я точно не забуду. — Бренд спас его жизнь и просил от него лишь одного. Чтобы он поступил правильно по отношению к Рин. — Я был на твоем месте… — Он едва слышал свой надломленный голос. — Потеряв близкого.

— И я была на твоем месте. Пытаясь успокоить близкого. Когда умерла твоя мать.

Тогда все между ними и началось. Это не вспыхнуло, как молния, но медленно росло, словно глубоко укоренившееся дерево. Рука Рин на его плечах, когда Отец Ярви говорил слова на похоронах матери. Рука Рин в его руке, когда они возводили над ней курган. Смех Рин, когда он приходил посидеть в кузнице, просто чтобы быть рядом с кем-то. Тогда она была в том же положении, что и он сейчас. Самое малое, что он мог — это сделать то же для нее. Даже если чувствовал, что задыхается.

— Чем я могу помочь? — спросил он.

Рин нахмурилась и снова взялась за точило. Боги, она была крепкой. Всего лишь на год старше него, но иногда казалось, что на дюжину.

— Просто будь здесь. — Она снова принялась шлифовать, и пот блестел на ее лице. — Просто скажи, что будешь здесь.

— Я буду здесь, — выдавил он, хоть и думал, как отчаянно хочет уйти, вдохнуть свежего воздуха, и почувствовал из-за этого отвращение к себе. — Обещаю…

Он услышал громкий топот на ступенях и малодушно порадовался, что тот отвлечет внимание. Пока не увидел, кто, пригнувшись, прошел через дверной проем. Никто иной как белобрысый виночерпий Гром-гил-Горма, Рэйт, чей лоб так грубо поприветствовал нос Колла под кедром в Торлби.

— Ты, — сказал он, сжимая кулаки.

Рэйт поморщился.

— Ага. Я. Извини. Как твой нос? — Возможно, он хотел так извиниться, но Колл видел только свою боль.

— Немного помят, — отрезал он. — Но, думаю, меньше, чем твоя гордость.

Рэйт пожал плечами.

— От нее и так уже ничего не осталось. Я знал, что ты лазаешь в два раза лучше меня, иначе не стал бы тебя бодать. Значит, ты залез прямо сюда? Круто.

Комплимент не давал Коллу повода разозлиться, и это разозлило его сильнее всего.

— Какого черта тебе от меня надо? — В конце его голос надломился и стал писклявым, как у щенка, который вызывает на бой взрослого волка.

— Ничего. — Рэйт глянул на Рин, его взгляд задержался на каплях пота, бусинками усеивавших ее голые плечи, и Коллу совсем не понравилось, как он на нее посмотрел. — Ты — мастер клинка с Шестой улицы?

Рин вытерла лоб фартуком и тоже посмотрела на него долгим взглядом. Если уж на то пошло, Коллу не нравилось и то, как она на него смотрит.

— Светлый Иллинг сжег мою кузницу и большую часть Шестой улицы. Наверное, теперь я мастер клинка из подвала Оплота Байла.

— Оплот Байла тоже звучит неплохо. — На ступеньках послышались намного более тихие шаги, и в кузницу вошла королева Скара. Она казалась еще тоньше, чем в последний раз, как Колл ее видел: ключицы болезненно выпирали, и среди этой грязи и пота она выглядела как лебедь в хлеву.

Колл поднял брови, и Рин тоже.

— Моя королева, — прошептал он.

Скара смотрела своими большими зелеными глазами на Рин.

— Мне очень жаль, что твой брат умер. По всем отзывам, что я слышала, он был хорошим человеком.