Земля случайных чисел

Некоторые бывшие девушки Невицкого даже устраивали Майе – не Невицкому – настоящие истерики, столкнувшись с ее парадоксальной, паранормальной холодностью после этой липкой биологической дружбы. Майя теряла к ним интерес на совершено животном уровне. Белый каменный кит исторгал их из своей гулкой утробы и уплывал резвиться на другие берега, к другим пляжам и пляскам. Таких, как Невицкий, было достаточно много – да и к нему все-таки оставался кое-какой доступ – а вот Майя в своей мгновенной животной холодности была только одна.

И вот в эту историю ввязалась Даша, которая уже наслушалась всякого, – но почему бы ей не оказаться той самой избранницей Невицкого, который был, по слухам, ужасающе разборчив, поэтому и расставался сразу же, вот-вот почуяв, что человек не тот, не совсем тот самый, – не любил тратить свое и чужое время. Хороший мальчик, хороший.

Майя оказалась, действительно, прекрасным довеском – вместе с внимательным, воспитанным и приятным молодым человеком у Даши появилась лучшая подруга. Майя тактично не лезла в их отношения с Невицким (никогда не рвалась с ними третьей в кино или в поездки – даже если им порой требовалась компания, и Даша требовала и умоляла: вдвоем скучно, ну давай же, почему ты не хочешь), постоянно была на подхвате, выслушивала Дашины страхи, обнимала, молча все понимала, прибегала в ночи с бутылкой коньяка и слезным пузырьком валокордина.

Когда Даша – где-то спустя полгода отношений с Невицким – сообщила Майе, что у нее задержка и она не знает, что делать, страшно проверять – Майя серьезно спросила, согласилась ли бы Даша, если что, начать с Невицким семейную жизнь, съехаться (Даша жила с родителями, Невицкий жил один в роскошной студии, вырубленной насквозь и наискось из, допустим, трехкомнатной бабушкиной квартиры), родить. Даше нравился Невицкий, она кивнула, сглотнув манный комок ужаса, пробежавший под горлом, словно безопасное напуганное подкожное животное.

– Хорошо, тогда я тебе все расскажу, – сказала Майя. – На самом деле я его дочь.

Майя выглядела немножко младше Невицкого. Они были одного возраста. Но Даша была так напугана, что тут же в это поверила.

– Это когда же он успел? – спросила она.

– Блин, нет, ты не понимаешь, и это нормально, – сказала Майя. – Но начинать нужно именно так: я его дочь. Но не так, как ты думаешь. По-другому дочь. Но именно его, и именно дочь. Понимаешь, я была его дочерью в прошлой жизни.

Тут Даше, конечно, понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем речь.

– Мы реинкарнируем в обратном истории направлении, – объяснила Майя. – Нас не очень много. Мы начались одновременно с концом человечества, мы как бы его наблюдатели, исследователи, и мы закончимся там, где оно начнется. Поэтому реинкарнировать мы можем только обратно во времени. Помним мы немного – какие-то основные вещи, мелочи, никаких деталей. Иногда получается запомнить одно или два имени, пару локаций, совсем редко – нескольких людей, еще реже – даты. Но даты мы почти не помним, потому что из-за движения обратно у нас иное понимание времени, и понятие даты в него не встроено, поэтому и запомнить дату нельзя – скажем, я не знаю точно, в каком году я умру и в каком году я рожусь, но точно знаю, что Невицкий – мой отец.

Оказалось, что в прошлой жизни Майя воспитывалась Невицким как отцом-одиночкой: ее мама умерла от рака совсем молодой; этой новой, будущей (прошлой, мрачно поправила она, прошлой) Майе было от трех до восьми лет, она не помнит, помнить годы трудно или невозможно. К отцу в этой прошлой (будущей, поправила сама себя Даша, потому что ей было тяжело все это в себя вместить) жизни Майя относилась с почтительным благоговением и некоторой влюбленностью. В итоге она стала писателем-сценаристом и писала в основном сложные инцестуальные вещи и чуть-чуть детскую литературу – так как она помнила свою прошлую жизнь (обычно помнишь 2–3 предыдущие, но каждую чуть более смутно, чем совсем свежую) и даже свое имя в той, прошлой жизни, она писала книги для этой девочки из будущего, которой она была до нынешнего перерождения: сказки для Эммы, как-то так они назывались.

– Интересно, что меня в позапрошлой жизни звали Эммой именно потому, что моя мама читала эти «Сказки для Эммы», когда была беременная, и ей очень понравилась идея о перерождении в обратную сторону, – уточнила Майя. – В книжках я очень точно воспроизводила все детали, которые помнила о предыдущей жизни – родителей, их дом, свое детство, – поэтому, кажется, мама узнала там себя и осознанно назвала дочку Эммой. Мне нравилось это ощущение – писать книги для себя в прошлой жизни, зная, что для всех эта жизнь находится в будущем. В этот раз так не получится – я, кажется, проживу слишком мало. Чертов Невицкий не предохраняется совсем. Заметно, что ему хочется жениться по залету в 25. Прямо как будто специально смерти моей хочет.