Земля и Черепаха

– Ладно уж, не прогонять же, раз пришёл, – наконец сказала она. – Найди себе кресло, да не мешай, мы тут делом заняты. Нет, не это, ещё контроль собьётся. Где-то подальше сядь.

Косых забрался в самое дальнее кресло и попытался вникнуть в происходящее на экране.

Хаотическое на первый взгляд мелькание картинок после некоторого наблюдения оказалось несколько более осмысленным. На самом деле хаос царил только в верхней части экрана. Бабуля с Шарной и присоединившейся к ним Ольгой занимались разборкой этой мозаики на составляющие элементы, Всякий раз, когда маленькая картинка касалась большой, последняя немного увеличивалась в размерах, и вместе с ней увеличивалась цифра под ней.

«7 871 376 756 363 единиц жидких углеводородов», – прочитал Косых самую длинную надпись на центральной картинке.

«Да уж, неплохо подзаправились», – отметил он про себя. Под количеством груза стояла ещё одна циферка, поскромнее, но тоже немаленькая. Зато гораздо более интересная, поскольку значок слева от неё означал не что иное, как денежную единицу.

13 767 563 гаков.

«Тринадцать миллионов денег, – прикинул Косых. – За такой куш стоило и три крейсера изничтожить. Интересно, сколько всего получится?»

Он быстренько просмотрел остальные цифры и некоторое время судорожно занимался подсчётами, путаясь в непривычно больших числах. В общей сложности выходило что-то около тридцати миллионов.

«Тридцать миллионов на два десятка членов команды – это ж сумасшедшие деньги!» – восхитился Косых.

Однако Шарна, не отвлекаясь от основной работы, внезапно телепатически обратился к дяде Васе, охладив его внезапную радость: «Из этих тридцати половина отходит губернатору Черепахи как законная доля прибыли, половина оставшегося – на ремонт и обслуживание корабля, – мысленно произнёс медведь, – а остальное – команде».

«Ой, можно подумать, что мои три доли такие уж маленькие, – беззаботно подумал в ответ Косых. – Двести тысяч, или что-то вроде этого. Как по мне, так вполне достаточно».

«А ты с ценами тамошними знаком? – поинтересовался Шарна. – Чтоб понятно было в знакомых тебе единицах – бутылка пива – 60 гаков. Притом что во всей остальной галактике – не больше пяти!»

«За что ж такая накрутка?» – поинтересовался дядя Вася.

«За вредность! – отозвался Шарна. – В смысле вредность производства и гарантию спокойного проматывания наживы. Ты что же, думаешь, что таких, как мы, в галактике с распростёртыми руками встречают? Ну разве что в Юниполе, а с ними ты уже пообщался. Чего тебя, кстати, сюда занесло?»

«Да вот, Гриц к тебе отправил, чтобы ты меня с Олькой местному языку научил», – промыслил дядя Вася.

«Не сейчас. Как закончим с грузом – заходи ко мне. Действительно, давно пора было это сделать».

– Кончайте в пси трепаться! – зарычала Бабуля. – Эй, канонир, ты получил уже что хотел? Ну вот и отлично, можешь отдыхать дальше. Только не здесь, а то действительно долю уменьшу!

– Так я пойду? – спросил дядя Вася, на всякий случай не вылезая из кресла. – Всё равно ничего не делаю.

– Так ты иди! – уже спокойнее отозвалась капитанша.

Косых выбрался из кресла и направился к выходу по широкой дуге, держась подальше от Бабули.

Когда он был в паре шагов от двери, сидящая в кресле Ольга повернулась к нему и, улыбнувшись, негромко произнесла:

– Кстати, твоя каюта почти напротив моей.

Косых согласно кивнул, решив не говорить, что это ему уже известно…

Лифт выплюнул его на каком-то из пассажирских уровней. Каком точно – он не понял. Может быть, даже на собственном. Хотя, наверное, нет – уровень был довольно-таки загаженным. Входя в шахту, дядя Вася думал о том, что хорошо бы увидеть кого-то ещё, кроме уже знакомых морд.

Уровень, разумеется, не командирский, но тоже неплохой. И обжитый, судя по многочисленным вторичным признакам цивилизации – всё той же разнообразнейшей пустой таре, окуркам, отработавшим иньекторам и прочему мусору.

А также по совершенно монстрическим звукам, раздававшимися, как ему показалось, со всех сторон.

Косых обволакивал надрывный вопль маяка в тумане, перемежающийся басовитыми трубами органа и нежным скрипичным соло, сквозь которое иногда пробивался утробный рык неведомого хищника. Рычание сменялось переливами свирели и совершенно немыслимыми запилами электрогитары – вот то немногое, что смог вычленить дядя Вася из окружавшей его невероятной симфонии, в которой ни один звук не был лишним, занимая своё, строго определённое место, притом что многие не походили вообще ни на что знакомое.

Косых направился к источнику этих звуков, попутно пытаясь представить себе акустическую схему местных коридоров. Выходило, что либо корабельные коридоры представляют собой нечто вроде улитки, либо на всём его протяжении установлено множество скрытых динамиков.

Как бы то ни было, Косых продолжал двигаться в направлении увеличения громкости.

В тот момент, когда на несколько секунд в коридоре повисла тишина, а из двери, в паре метров от Косых, с грохотом и жуткими проклятиями вылетело многоногое, многорукое тело, он понял, что наконец попал к местным музыкантам.