Зелёные глаза

Я не мог налюбоваться местом. Кое-где на сопках уже проглядывала желтизна осенних листьев. Разные по характеру деревья – кедры, березы, клены – создавали неповторимую игру света и теней. Противоположный берег, на котором мы только что были, казался волшебным, сказочным. Где-то под кронами густых лип проходила невидимая дрога. Сопки расступались, образовывая узкий распадок, из которого, словно из плена, выныривали две колеи. По лужайке делово прохаживался наш дядя Миша, покрикивая то на собаку, все время путавшуюся под ногами, то на мужика, с которым я приехал на машине. Сама машина уже стояла «на пару», готовая тронуться в обратный путь. От очага исходил белый дымок, уходивший в небо тоненькой змейкой.

Неторопливо копаясь в рюкзаке, я отыскал свой «Зенит» и, потратив добрую половину пленки, попытался выхватить из огромной панорамы самое ценное. Но никакой фотоаппарат и кинокамера не смогут передать моего впечатления от нависающих сопок, от прозрачного воздуха; от реки, походившей своим шумом на стадо диких бизонов. Всё это останется только в моей памяти.

Надев рюкзаки, мы побрели вдоль реки вверх по течению. Под ногами уже вилась узенькая, едва уловимая тропа. Даже в этой глухомани люди и звери были заодно, выбирая самый удобный и легкий путь.

В нашем запасе были всего сутки, и от этой мысли мне было немного грустно. Лёха шёл впереди, ломая сухие ветки упавших деревьев. Я только успевал уворачиваться от противных веток, желающих поцеловать меня прямо в лицо.

Лес подходил к самой воде, нависая над ней, образуя своеобразный тенистый козырек. В глубине леса царил мрак. От одного его вида мурашки пробежали по спине, а в ногах появилась слабость. Мы, словно ошалелые, всё шли и шли вдоль берега, не обращая внимания на буреломы и сырые овраги. Вот уже и зимовье осталось где-то далеко за спиной. Река повернула вправо, открывая нам свои новые красоты, словно заманивая в свои ловушки. Огромная змея, изгибаясь своим серебристым телом, упиралась в крутые берега и всё время звала дальше и дальше в верховья, к неизведанному.

В одном месте, посреди реки, чудом удерживаясь на бешеном течении, красовался остров. В этом месте река расширялась и немного успокаивалась. Мне почему-то до одури захотелось попасть на этот остров: уж очень он был красив посреди реки. Настало время немного отдохнуть и мы, не сговариваясь, сбросили рюкзаки.

Лёху тут же потянуло в заросли, а меня – к воде. Набрав кружку, я мелкими глотками осушил её до дна. Оглядевшись, я увидел, как Лёха уже обрывает красные, как кровь, ягоды. Лиан вокруг было много, они оплетали стволы деревьев, уходя высоко под кроны, но ягод ни где было. Это был единственный куст китайского лимонника, где были плоды. За пять минут мы ободрали его, как липку, набрав почти доверху пятилитровый армейский котелок.

Итак, мы решили перебраться на остров. Задача не из легких, но выполнимая. ришлось раздеться до трусов и взять рюкзаки над головой.

Зайдя по колени в воду, Лёха скривил такую рожу, что мне стало страшно и резко расхотелось идти вброд. Течение в этом месте проходило по другую сторону острова, и наш берег был тихим, однако какая глубина была впереди, сказать было трудно. Пока я рядился, Лёха уже покрыл добрую половину расстояния. Я ему ужасно позавидовал. Вода уже скрывала его синие поколенные трусы, он фыркал и ухал, но упрямо шёл вперед, напирая на небольшое течение.

Будь что будет. Как только мои ноги скрылись в воде, мне показалось, что я их лишился. Пятки все еще нащупывали невидимые камешки, но колени словно объявили забастовку и не желали сгибаться от холода. В это время Лёха уже вылез из воды и выжимал свои семейные трусы. Ненавижу! Всю жизнь мечтал о таком купании. Когда я стал уже выходить из глубины, где вода доходила чуть выше пояса, меня осенила страшная мысль, что придется еще раз лезть, обратно. Я глянул назад. Все деревья словно смеялись надо мной, как над слабоумным романтиком.

Лёха уже сидел на большой коряге с красными, как у гуся, ногами и улыбался. Купание ему явно понравилось.

Как только подводная часть моего тела показалась из воды, я почувствовал то, что можно почувствовать, если тебя погладят горячим утюгом. Тысячи иголок впились в мое беззащитное тело, но ни о каком холоде не было и речи.

– Ну, как водичка? – ещё находясь под впечатлением купания, спросил Лёха. Внутри его как будто кто-то хотел срочно родиться. Во мне тоже кто-то застучал ногами. Грудная клетка раздулась, как воздушный шар, а по венам пошёл настоящий кипяток.

– Чтоб ты сдох со своим островом!

– Сам же захотел, – заржал Леха, уже успевший напялить сапоги.

Почти под самым берегом я попал в небольшую ямку и кажется, наступил на что-то живое. Во мне всё оборвалось. Как укушенный, я вылетел из воды, едва не потеряв всё своё снаряжение.

– Здесь крокодилы водятся, – пошутил Леха, за что я когда-нибудь утоплю его.

Остров оказался «так себе». Весь заросший густой травой и деревьями, он напоминал мягкую дамскую расчёску.